Осколки
Шрифт:
— Ты ешь, девочка, — ласково прогудел кудлатый, видимо, перехватив ее жадный взгляд, устремленный на разложенную нехитрую снедь. — А потом расскажешь.
Некоторое время слышалось лишь сосредоточенное сопение и чавканье. Назир тоже присоединился, однако ел мало. Уилл то и дело бросал на женщину странные взгляды, но больше не лез, предпочитая свиную нарезку и пиво, коего выпил уже четыре банки.
— Я видел Андаль неделю назад, когда она садилась на автобус до Ливерпуля, — сказал Птаха, подбирая с колен крошки и опрокидывая с ладони в рот. — Выглядела неплохо, а ее пацаненок смотрелся вполне себе
— Она списалась с матерью, — улыбнулась Лана, — сказала, что возвращается домой. А маленький Дэйв уже радовался, что едет к бабушке.
Птаха принялся расспрашивать ее о каких-то общих знакомых. Назир поразился тому, как легко этот странный парень сумел расшевелить зажатую и скованную Лану. Они болтали и смеялись, и палестинец кожей ощущал, как уходит напряжение.
Снова Назира охватило странное чувство — будто он давно знает сидящего перед ним парня с седыми нитями в волосах и юным, почти мальчишеским лицом и улыбкой ангела.
— Сыграешь в блэкджек? — окликнул его Уилл. Назир секунду рассматривал засаленные карты в его лапище и неожиданно для самого себя кивнул.
Краем глаза он следил за Ланой, которая самозабвенно трепалась с предводителем. Потом она потерла глаза, как ребенок, и тут же охнула от боли. Осторожно потрогала почернелый кровоподтек под левым веком и зашипела сквозь зубы.
— Хочешь, ложись вон там, в углу, — кивнул Птаха на дальний заставленный ящиками угол комнаты. — Мы пока еще посидим, парни вон в карты режутся.
Лана застенчиво улыбнулась, но предпочла остаться, притулившись под боком Назира. И снова на него повеяло теплом. Он старался не двигаться, когда она прилегла ему на колено (он сидел, скрестив ноги по-турецки). Потом, когда она уснула, Назир осторожно подхватил ее под плечи и колени и перенес в угол, укрыв своей курткой.
— Что за хрень? — спросил Малыш, прислушиваясь к доносящемуся снаружи вою сирены. — Птенчик, думаешь, по наши души?
Назир подобрался, бросив быстрый взгляд наверх. Байкеры уже прилипли к окнам. Палестинец в несколько прыжков взлетел на второй этаж. Взрывчатка почти готова. Просто подсоединить клеммы и нажать кнопку. Перед глазами встало нежное беспомощное лицо Ланы, мальчишеская улыбка Птахи, смех его недавних партнеров по игре в карты.
«Неужели смерть одного человека перевешивает смерть многих?»
«Назир, сынок, помоги сестре принести воды из колодца».
Теплая ласковая рука в волосах, запах свежеиспеченного хлеба. Мама…
— Джек, ребята, идите сюда!
Он вздрогнул, очнувшись от тягостных мыслей. Торопливо сбежал вниз, прижимая к боку сумку с деталями и взрывчаткой. Парни уже топтались в углу. Он так и не понял, что там было, под ноги влетело что-то небольшое и следом ударил резкий, невыносимый запах газа. Назир задохнулся, бросился к тому месту, где только что стояли парни. Успел услышать отчаянный вопль Ланы «Джек!» и увидеть, как задвигается крышка люка. Шею словно захлестнула раскаленная удушающая петля. Корчась и царапая горло скрюченными пальцами, он забился на полу и успел толкнуть ящики, свалив их на злосчастный люк прежде, чем сознание покинуло его.
========== Глава 4. ==========
Роберт Гисфорд
Ему
Конь фыркал и мотал головой, кося огненным глазом на поводырей. Будь воля Роберта, он с легкостью разметал бы этих ублюдков. Но что потом? Куда? И главное, зачем?
Свежевыструганные доски помоста, огромный чурбак, покрытый отрезом грубой зеленой ткани, которая вскоре обагрится его кровью. Он спрыгнул со спины коня и повернулся, чтобы в последний раз прижаться щекой к морде существа, которое, по сути, было его единственным другом.
— Прощай, Фьюри, — прошептал он. Поднялся по ступенькам на помост. День выдался ветреный и солнечный. Лучи солнца согревали щеки, путались в волосах. Ветер пузырем надувал свободную белую рубаху.
— Стойте! Стойте!
Истошный, рвущий душу крик. Он оглянулся, щурясь от солнца. К помосту шел рослый рыцарь, на широком плече у него сидела хрупкая женщина. Роберт не сразу узнал льдисто-синие глаза и покрытое шрамами мужественное лицо. Из глубин памяти всплыло имя: сэр Дориан из Хэйвенли. Ветер трепал выбившиеся из-под платка курчавые черные волосы женщины, в золотых глазах безоглядная отвага. А потом его голову накрыло что-то…
— Тихо, тихо, не кричи так, — его мягко встряхивали за плечо, и Роберт очнулся. Видение было настолько глубоким, что он не сразу сообразил, где находится. Рядом с ним на постели сидела Басина. Палестинка выглядела очень спокойной, но он заметил, что веки у нее красные, будто она плакала. Когда он уже осмысленно взглянул на девушку, она потянулась к лампе и прибавила яркость.
— Что со мной?..
— Ты потерял сознание, — Басина наклонилась к тумбочке, чтобы взять из чашки сложенный в несколько раз кусок марли. Его прикосновение было освежающим и приятным. Роберт с удивлением оглядел свой тщательно вымытый торс и повязку. Рана ныла и саднила, но в целом он чувствовал себя хорошо.
— Это ты перевязала?
Басина кивнула. Роберт положил свою ручищу на маленькую ручку девушки с зажатой в ней марлей.
— Спасибо тебе, малышка.
Она кивнула, не отнимая руки, глядя на него по-прежнему с глубокой грустью. Роберт сел, подтянув одеяло.
— Тебя не будут искать в моем доме. Хотя… всякое может случиться. Помоги встать, покажу место, где можно укрыться, если придет кто-то посторонний.
— Пока лежи, — сказала она, не позволяя ему встать, — потом покажешь. Поспи лучше.
Она осторожно вызволила руку из его ладони и ласково отерла испарину со лба. Это было так приятно, что Роберт невольно улыбнулся.
— Нет, больше не хочу спать. Посиди со мной. Расскажи о себе.
Девушка грустно усмехнулась.
— О чем? Я обыкновенная. Не белая женщина твоего народа, а обычная темная «грязнуха»…