Осколки
Шрифт:
— Тебе здесь холодно? — внезапно спросил он. — Мы можем вернуться в машину. Или зайти куда-нибудь в кафе.
Она отрицательно качнула головой.
— Нет, все нормально.
Ник убрал руку с ее локтя, засунув руки в карманы брюк, словно не доверял себе, чтобы не дотрагиваться до нее. Вдруг он резко остановился, глядя вдаль на залив, волны мягко плескались о берег. С каждой секундой затягивающегося молчания, Анжела уже готова была закричать, чтобы снять невыносимое напряжение, сковывавшее ее тело. Но когда он, наконец, произнес слова, которые она больше всего боялась, глухим, скрипучим голосом, Анжеле захотелось,
— Все кончено, Ангел, — тихо сказал он, почти спокойно. — Я заканчиваю наши отношения, которые у нас были почти целый год. С сегодняшнего вечера. Я больше не буду с тобой встречаться, и я надеюсь, что ты с уважением примешь мое решение.
Она не могла произнести ни слова и пошевелиться. Она почувствовала себя замороженной на месте, словно все ее тело сковал лед, и ее начало трясти еще сильнее. Она попыталась что-то ответить, но у нее сжало горло, она даже не могла пошевелить губами. Единственная слезинка очень медленно поползла у нее по щеке, опускаясь к уголку губ, но она была не в состоянии поднять руку, чтобы стереть ее.
Ник закрыл глаза, еще глубже засунув руки в карманы, продолжая говорить глубоким, хриплым голосом:
— Я не ожидал, что все затянется так надолго, ты же знаешь. За всю свою жизнь я никогда не был с женщиной столько времени, всего лишь несколько недель, и то в лучшем случае, а с большинством и то намного меньше. Так что ты стала для меня определенно первой, Ангел. Но все должно было когда-то закончиться и сейчас наступило это время.
— Нет. — Наконец вымолвила она, хотя произнесла это почти шепотом. — Пожалуйста, Ник. Не… Не бросай меня.
И тогда он развернулся к ней, запустив свою большую руку ей в волосы, а другой вытирая слезы, которые скатывались все быстрее по ее щекам.
— Я должен, Ангел, — хрипло пробормотал он. — Мне следовало закончить наши отношения еще несколько недель назад, даже несколько месяцев назад. Но я не мог, был слишком слаб, чтобы сделать это тогда, не мог заставить себя произнести эти слова.
Она обхватила себя руками в тщетной попытке остановить дрожь, которая била все ее тело.
— Почему? — с рыданиями прошептала она. — Почему именно сейчас?
— Потому что ты подобралась слишком близко, — сказал он, как отрезал. — Ты вдарилась в чувства, и стала ощущать то, что тебе не следут чувствовать ко мне. Я не могу… ответить тебе тем же. И ты заслуживаешь человека, который мог бы ответить тебе взаимностью, Ангел. Кто смог бы тебя любить. Кто готов будет предложить тебе все, чего ты хочешь и в глубине души ты, на самом деле, знаешь, что хочешь любви, брак и детей.
— Но я не хочу этого! — с рвением запротестовала она. — Ты же знаешь, что не хочу! Ник, пожалуйста. Я разве когда-нибудь просила тебя о чем-нибудь, разве намекала на нечто подобное, что я хотела бы от тебя получить большее?
— Нет, — мягко ответил он. — Но это совсем не значит, что ты этого не хочешь. И ты лжешь, продолжая отрицать правду. Скорее всего, все это время я чувствовал, что ты не такая современная, независимая женщина, какой пытаешься казаться. У меня открылись глаза после свадьбы твоей кузины, когда стало настолько очевидно, судя по тому, как на тебя повлияло поведение твоей семьи, вот в чем заключается настоящая правда. И тогда я понял, что наступило время тебя отпустить.
— Нет! Нет! — Она кинулась к нему, отчаянно
— Ангел. — Он прижал ее к себе, успокаивающими движениями поглаживая ей волосы. — Ты сейчас это говоришь, но я знаю совсем другое. Еще до того, как ты в прошлую пятницу сообщила мне, что влюблена, я гораздо раньше знал об этом, гораздо раньше. И мне следовало тогда же и покончить со всем, как только я все понял, не продлевать наши отношения так долго. Ты можешь сейчас не соглашаться со мной, но однажды ты поймешь, что я сделал тебе одолжение. Потому что пока ты будешь со мной, ты никогда не станешь по-настоящему счастливой. Я сказал тебе сразу же, что я эгоистичный, чертовый ублюдок, и это никогда не изменится.
— Мне все равно. — Она вовсю рыдала, слезы все быстрее текли по лицу, она не успевала их стирать. — Это не имеет значения, ничто не имеет значения, пока ты со мной. Прошу тебя, Ник. Я сделаю что угодно, но, пожалуйста, не бросай меня.
— Хватит. — Его голос стал более глухим, менее хриплым и более командным. — Ты должна сейчас же перестать, Анжела. Я не передумаю, чтобы ты не сказала. И видя твою настолько эмоциональную реакцию в данный момент, я все больше убеждаюсь в правильности своего решения. Мы должны покончить, пока я не причинил тебе еще больше боли, чем уже совершил. А сейчас пошли. Ты трясешься как осиновый лист. Давай вернемся в машину, и я отвезу тебя домой.
— Нет. Нет. — Она отрицательно затрясла головой, отказываясь сдвинуться с места, отказываясь согласиться с тем, что он ей говорил. — Наши отношения не могут вот так закончиться, такого просто не может быть. Я люблю тебя, Ник, это правда. Я полюбила тебя с самого начала. Но это не значит, что я не смогу оставить свои чувства. Я никогда больше не скажу этих слов, никогда, и не буду ожидать услышать их от тебя. Я хочу лишь, чтобы ты был в моей жизни на любых условиях, которые ты сочтешь нужными.
— Нет. — Он крепко схватил ее за руку и повел обратно к машине. — Я не готов пойти на это. Хотя я никогда не извинялся за то, что эгоистичный и хладнокровный мудак, но даже у меня есть свои границы. И я отказываюсь намеренно причинять тебе боль, Ангел, отказываюсь продолжать наши отношения хотя бы на один день дольше. Потому что с каждым днем мне становится все труднее жить с самим собой. Так что все должно закончиться сейчас. Ради нас обеих.
Анжела была настолько эмоционально измождена, что даже не могла сопротивляться, когда он фактически с силой тянул ее к машине, запихнув в салон автомобиля, пристегнув ремень безопасности. Ее по-прежнему била дрожь, Ник включил автоматический подогрев сиденья, но она даже не обратила на него внимание. Ледяной холод, словно шел у нее изнутри, и она понимала, что согреть ее не сможет ничто. Никто, кроме Ника, если он заберет все свои слова обратно, сказав, что солгал, все неправда и между ними ничего не изменилось.