Осколок солнца
Шрифт:
Кучинский потер переносицу.
– Ах, да. Я подумал о Багрецове.
– Оставьте его в покое. Ребенком не прикидывайтесь. Еще раз спрашиваю: кому предназначался осколок из восьмого сектора?
– Никому. Я даже не знаю, как он попал в посылку.
– Ваш отец тоже ничего не знает, иначе бы он не прислал письмо. Посылка отправлена на имя вашей матери. Ей должен быть известен адресат, кому вы просили передать осколок.
– Павел Иванович сдвинул брови, и его глаза неподвижно остановились на лице Кучинского.
– Не так ли?
Жора потупился.
С отцом Жора поссорится - разве можно простить такое!
– а с маман не хочется. Она хозяйка в доме, ей никто не смеет перечить. Скажет: "Петр Данилович, иди поцелуй Жору", - и мир в доме будет восстановлен.
Вот почему Жора решил пожертвовать дружбой с Чибисовым и выдать его "государственное задание", в которое, откровенно говоря, до сих пор не верил, считая его чем-то вроде мелкой интриги против Курбатова.
Павел Иванович не торопил Кучинского, понимая, что признание дается не легко. Он рисовал верблюдов, потом пристраивал к ним завитушки, зачеркивал нарисованное и снова брал чистый лист бумаги.
Наконец Кучинский поднял глаза.
– Вы меня поставили в очень неловкое положение, Павел Иванович. Я выполнял секретное поручение главка, а вы...
– От кого? От меня секретное?
– Именно от вас. Но я надеюсь, что это останется между нами. Я же не имею права...
– Опять мудрите, Кучинский.
– Могу замолчать.
Жорка обнаглел. После того как он выдал себя, терять нечего. Но можно еще заручиться признательностью Курбатова за то, что ему станет известен секрет его недоброжелателей в главке.
– Но мое молчание не в ваших интересах, Павел Иванович.
– Мои интересы вас не касаются. Подумайте о своих, а потому рассказывайте. Итак, вам было поручено переслать в главк образец с восьмого сектора?
Жора втянул воздух сквозь зубы.
– Выходит, что так.
– Данные из тетради Михайличенко тоже? Кому? Кто вам давал задание?
– Только не подведите меня, - предупредил Кучинский.
– В главке потребовали, чтобы поручение осталось в секрете.
– Неудачно придумано, товарищ Кучинский. Какое отношение вы имеете к главку, чтобы получать от него секретные задания? Кто вы? Студент-недоучка. Павел Иванович вертел в пальцах карандаш, как бы желая его переломить. Уж очень наглой показалась ему выдумка Кучинского.
– Неужели я могу поверить, что государственная организация будет прибегать к вашей помощи, когда ей ничего не стоит получить от меня любые образцы с любого сектора, все расчеты и все данные.
– А если хотят, чтобы вы не знали об этом?
– Вы не так уж глупы, чтобы не понять, как это наивно. Руководители главка нашли случайного человека и послали его колоть плиты у Курбатова? Забавно.
– Почему случайного?
– обиделся Кучинский.
– Меня там хорошо знают.
– Кто, например?
Единственного знакомого из главка хотелось бы не выдавать, но обстановка сложилась столь неблагоприятно, что не назвать никого - значит вызвать новые подозрения, а этого Жора боялся больше всего.
– Знает меня товарищ Чибисов, - растягивая слова, проговорил Кучинский. Потом, потом... Ну, в общем, сейчас не помню...
– Задание исходило от Чибисова?
Пришлось сознаться. Павел Иванович спросил еще о некоторых деталях и отпустил Жору с миром.
"Будет проверять, - думал Кучинский, возвращаясь в общежитие.
– Пошлет письмо начальству, вызовут Чибисова и спросят. А вдруг он откажется? мелькнула тревожная мысль.
– Тогда, Жора, будь здоров, влипнешь как пить дать. Разговор с Чибисовым был без свидетелей, а он парень себе на уме, продаст друга за копейку. Скверная петрушка получается".
Этой ночью Кучинский уснуть не мог. Вертелся с боку на бок, простыни казались липкими от пота, горячими, как компресс. Он сбрасывал их, ходил босиком по комнате, пил воду, с завистью смотрел на Тимофея и Димку. Видно, что совесть у них чиста, - спят так крепко.
Жора ненавидел их покой, их чистую совесть. Димка спит. А разве не он во всем виноват? Хорошо бы поймать настоящую фалангу и пустить к нему под одеяло. Какой бы визг поднялся в доме! Но сделать это невозможно. Жора не боялся ни фаланг, ни скорпионов, а боялся Димки. Его резкости, прямоты, ясных открытых глаз. У Жоры врагов почти не было. Все друзья, все хорошие. Ему многое прощали, а потому и он относился ко всем благодушно.
Но все перевернулось в мире! Будь оно проклято, это золотое зеркало! Тут все враги, предатели, все до одного. Враги явные, вроде Димки и глупой Нюрки. Теперь и Курбатов враг. Михайличенко - тоже. Бабкин и Маруська с ними заодно.
Хотелось сорвать на ком-нибудь зло, отомстить, заставить помучиться. Почему же один Жора должен отвечать за ошибки? Другие и не так ошибаются, а выходят сухими из воды. Взять хотя бы эту дуру Нюрку. Рассиропилась перед начальством, посморкалась в платочек, тем дело и кончилось. А кто засыпался? Кто выдал Жору? Она, только она!
Лишь под утро Кучинский заснул тяжелым сном и чуть не опоздал к завтраку. У двери в столовую он лицом к лицу встретился с Нюрой. Она, видно, хорошо выспалась - свеженькая, с легким румянцем на щеках. На ходу доедая бутерброд, спешила в аккумуляторную. Кучинский преградил ей дорогу.
– Сияете, Нюрочка! Приятного аппетита. Ну как, объяснились? По глазам вижу.
Нюра сунула бутерброд в карман белого фартука.
– Пустите меня, - сердито сказала она и метнулась в сторону.
Опять Кучинский встал на пути. Нюра огляделась, ища защиты. Никого не было.