Осколок жизни
Шрифт:
– Так-то лучше, – пробормотал Альбрехт и пошел по следу.
Метель выла и бесновалась, через стоны ветра с трудом прорывался праздничный звон колоколов. Капитан шагал, прикрывая лицо от свирепых порывов и нагнувшись вперед. Левую руку не убирал от амулета, опасаясь потерять след, а правую держал на мече.
Под ногами хрустел снег, полы плаща хлопали, холод лез под одежду.
Альбрехт прошел улицу Башмачников до конца, обогнул храм Прозревшего Яна. Через Кошачий переулок вышел к таверне «Пьяный гном» и начал спускаться к Везеру,
– Что за ерунда? – пробурчал капитан, обнаружив, что след, миновав Дом Серой Мыши, сворачивает налево. – Откуда тут эта улочка? Здесь должна быть лавка Старого Франца.
Он потряс головой, но улица, которой тут раньше не было, и не подумала исчезать. Пригляделся и обнаружил, что лавка ювелира находится чуть дальше и что на ставнях ее, как обычно, блестят нанесенные золотой краской изображения змей.
Знак для любителей чужого добра.
– Это что, морок? Или память подводит? – Альбрехт нахмурился и обтер с усов налипший снег.
Улочка была узкой и темной. Детали мешал разглядеть снег, и чудилось за его пеленой странное движение. Мрак колыхался, по нему шла рябь, как по поверхности пруда.
– Что за ерунда? – Капитан подумал, почесал в затылке, сделал знак Творца и решительно шагнул вперед.
И буквально через десяток шагов уткнулся в крыльцо каменного дома.
Этого строения Шор тоже не помнил. Двухэтажное, с мощной дверью, окованной стальными полосами, и с застекленными окнами, оно напоминало жилище зажиточного купца. Некоторые окна были освещены, тусклый желтый свет еле пробивался через щели меж занавесками.
И след, вне всяких сомнений, вел сюда.
– Вразуми меня Прозревший Георг, – Альбрехт помянул небесного покровителя воинов, взошел на крыльцо и постучал.
Невольно вздрогнул, когда дверная ручка, отлитая в виде головы волка, недобро оскалилась.
– Вот ведь чушь мерещится… – пробормотал капитан, нервно сглатывая.
На стук никто не отозвался. Альбрехт постучал еще раз. Подождал немного и, чуть помявшись, взялся за ручку и повернул. Дверь открылась с мягким скрипом, и он шагнул внутрь.
Оказался в просторной прихожей с высоким потолком и масляными лампами на стенах. В их свете капитан разглядел большое зеркало на стене напротив входа, увидел в нем свое отражение – мрачное, промокшее и даже немного испуганное. Усы торчат, как у рассерженного кота, в серых глазах – недоумение.
Почти незаметная до этого момента дверь справа от зеркала распахнулась. В прихожую вошел статный, маленького роста мужчина с пышными седыми волосами. Падающие на плечи локоны блеснули в свете ламп, сверкнуло серебряное шитье на черном колете.
– Добрый вечер, – проговорил мужчина. – Чем
– Вы меня знаете? – удивился Альбрехт.
– Конечно, – седой подошел ближе, стали видны мерцающие, очень большие глаза и необычно белое лицо. – Все обитатели Ринбурга наслышаны о вас, даже некоторые жители этого дома.
– Почему тогда я не знаю вас? – Шор почувствовал, что начинает злиться – слишком много непонятного и странного произошло за один вечер.
– Потому что Богадельня Прозревшего Саймона обычно не нуждается в вашей помощи.
– Богадельня? Это богадельня? – Злость ослабела, уступив место удивлению. – И о ней я никогда не слышал…
Богаделен, где давали приют больным и одиноким старикам, в городе было две. Одна располагалась в восточном пригороде, при монастыре сестер Ордена Серебряной Розы. Вторая занимала дом у Речных ворот и содержалась на деньги нескольких очень богатых купцов.
– Это неудивительно. О нас мало кто знает, – седой пожал плечами, точно извиняясь. – Хотя я должен представиться. Возможно, что мое имя вам многое объяснит. По всей Армании я известен как Рутгер Красный.
– Э… – Это имя Альбрехт знал, вот только не помнил откуда. – Красный… Рутгер… маг?!
Вспомнил, что года два назад по тавернам болтали что-то о буйствах кобольдов в шахтах Рудных гор. Говорили о том, что справиться с ними сумел только один колдун, и называли его странное прозвище…
– Точно, – кивнул седой. – Наша богадельня, скажем так, не для простых людей… Поэтому обычно даже увидеть ее невозможно.
Мысли в голове капитана заскакали, точно испуганные белки. Богадельня не для простых людей? Почему в ней оказался маг? И при чем тут Прозревший Саймон? Для приютов обычно выбирают иного небесного покровителя. Что про этого типа написано в Триедином Писании?
Альбрехт вспомнил, и его прошиб холодный пот – Саймоном звали того колдуна, что пытался состязаться с воплотившимся Хранителем, а затем уверовал в него, вроде бы получил прощение и…
Так что, в богадельне, укрытой в самом центре города, обитают старые, лишенные сил маги?
– Вижу, вы поняли, – благосклонно проговорил Рутгер Красный. – А я повторю вопрос – чем могу помочь, капитан?
– А… ну да, – Шор кашлянул, пытаясь вернуть мыслям стройность, огладил усы. – Дело в том, что в вашей… вашем здании скрывается убийца.
– Вряд ли, – Рутгер покачал головой, глаза его на мгновение замерцали чуть ярче. – Дом невозможно заметить…
– Но я-то его увидел и вошел сюда!
– Да. Но вы, капитан, шли по следу, ведомые чувством долга и амулетом, сработанным, если не ошибаюсь, коллегой Юлиусом. Против такого сочетания не устоит даже Стена Иллюзий. Но едва вы перешагнули порог, я узнал об этом. Как узнал бы и о том, что в богадельню проник кто-нибудь другой…
– Да? А что вы скажете на это? – и Альбрехт указал туда, где на дощатом полу лежала щепоть черной сырой земли.