Осколок
Шрифт:
– В чем дело, хочешь сделать мне предложение? – засмеялся Бенни и потер левое плечо, которое оба идиота ему чуть не вывернули, когда пытались засунуть в багажник.
При этом он бы и добровольно сел в машину. Никто не сопротивляется, когда с ним хочет поговорить Валка. По крайней мере, долго.
Эдди быстро взглянул на него, затем снова занялся розами на длинных стеблях, которые лежали перед ним на рабочем столе. Он поднимал их одну за другой, оценивал длину, обрезал садовыми ножницами и опускал к остальным в серебристое жестяное ведро.
– Сначала ты должен попросить
– Твои родители мертвы, – глухо сказал Валка и оборвал одной розе головку.
Видимо, ему не понравился цвет ее бутона.
– Ты знал, что, если срезанные цветы подвяли, их нужно ненадолго опустить в кипящую воду? – Эдди щелкнул небольшими садовыми ножницами в руке, чем спугнул кошку, которая хотела запрыгнуть к нему на стол.
– Бутонами или стеблями? – пошутил Бенни.
Он проводил взглядом кошку, которая побежала к своим сородичам под батарею. Никто не знал, почему Валка вообще терпел около себя этих зверьков. Эдди животных не любил. Точнее говоря, он в принципе не любил ничего живого. А цветочный магазин открыл лишь потому, что не мог указать в налоговой декларации свои настоящие источники дохода и, кроме того, не позволял продавцам роз, которые по ночам ходили по барам и забегаловкам города, брать свой убогий товар в других местах. Если он контролировал какой-то бизнес, то на все сто процентов.
Бенни поискал, к чему бы прислониться, но душный магазин не был рассчитан на ожидающих. Казалось, он вообще не был заинтересован в покупателях, так как находился слишком далеко от главных торговых улиц Кёпеника и к тому же располагался рядом с боксерским клубом, крепкие посетители которого вряд ли составляют основную клиентуру флориста.
– Кстати, красивое название, – сказал Бенни, взглянув на стеклянную витрину. «Война роз» – было написано там перевернутыми буквами, которые располагались полукругом. – Отлично подходит.
Эдди одобрительно кивнул:
– Ты первый, кто это заметил.
Чешская фамилия Валка в переводе означала «война», чем главарь всех вышибал Восточного Берлина невероятно гордился.
Вытерев руки о зеленый резиновый фартук, Эдди впервые посмотрел ему в глаза.
– Ты выглядишь лучше, чем раньше. Уже не такой дохлый. Занимаешься спортом?
Бенни кивнул.
– Черт, похоже, психушка хорошо на тебя повлияла. Как получилось, что тебя уже выпустили?
– Каждые пару месяцев проводится обследование. Такое правило.
– Угу.
Валка достал из ведра особенно длинную розу, понюхал и удовлетворенно кивнул.
– Значит, психиатры думают, что ты больше не опасен для общества?
– После того как мой дорогой брат наконец-то изменил свои показания… – Бенни взялся за лист пальмы юкка, – да, после этого меня отпустили.
– Им нужно было и меня спросить, – заметил Валка, и Бенни ухмыльнулся.
– Честно говоря, я не уверен, что в глазах правосудия у тебя благонадежная репутация.
Эдди обиженно скривил рот.
– Никто лучше меня не подтвердит, что ты и мухи не обидишь. Сколько мы уже знакомы?
– Больше семнадцати лет, – ответил Бенни и задался вопросом, когда Валка наконец перейдет
– Черт, моя сегодняшняя подружка тогда еще даже не родилась. – Улыбка Валки исчезла так же внезапно, как и появилась. – Сначала мы не хотели тебя брать. Ты был для нас слишком мягким. – Еще одна роза лишилась бутона. – Именно это я сказал бы психиатрам, которые заперли тебя в психушке. Я бы им втолковал, что у моего бывшего сотрудника синдром HSP.
Бенни улыбнулся. Редко кто знал этот медицинский термин, обозначающий его психическое расстройство. Но Валка был из тех людей, о которых нельзя судить по внешнему виду. Крепкий, с плоским высоким лбом и кривыми зубами, он казался хрестоматийным вышибалой. На самом же деле он окончил гимназию и даже отучился четыре семестра на психолога, прежде чем понял, что хочет стать не решением, а причиной ночных кошмаров окружающих его людей.
– Откуда ты это знаешь? – спросил Бенни.
– Ну, я часто задавался вопросом, что с тобой не так. Почему ты совсем не такой, как твой брат, который не уходил ни от одного конфликта.
Эдди подергал заклинивший ящик под рабочей столешницей и с трудом открыл его.
– Я никогда не видел тебя с бабой. И думал, что ты голубой или типа того. Но потом нашел вот это.
Он достал из ящика газетную вырезку.
– HSP, – вслух зачитал он. – Highly Sensitive Person [1] . В обиходной речи термин также обозначает человека с болезненной гиперчувствительностью. Такие индивиды воспринимают свое окружение значительно острее, чем обычные люди. Они чувствуют, видят, ощущают все вкусы и запахи намного интенсивнее.
1
Высокочувствительный человек (англ.).
Бенни отмахнулся:
– Это все чушь.
– Неужели? Здесь утверждается, что раньше люди с болезненной гиперчувствительностью были советниками и мудрецами при королевском дворе. Или – из-за своего умения поставить себя на место другого человека, проникнуться его мыслями и чувствами – становились дипломатами, художниками, успешными финансистами… – Эдди оторвал взгляд от текста. – Это объяснило бы, почему ты все время уговаривал меня сменить гнев на милость, сжалиться над моими врагами и втирал подобное дерьмо. – Он шмыгнул носом. – И это объясняет, почему я тогда сделал тебя своим бухгалтером.
Бенни и бровью не повел, хотя Валка наконец-то подошел к настоящей причине их встречи – деньгам.
– Правда, здесь также написано… – Эдди снова заглянул в статью и прищелкнул языком, – что, к сожалению, у таких, как ты, нередко случается депрессия. И эти сумасшедшие часто кончают жизнь самоубийством.
– Я пока жив.
– Да. Но это заслуга не твоя, а твоего брата.
– Мы обязательно должны говорить о Марке?
Эдди рассмеялся.
– Хорошо, что ты мне напомнил о том, что я хотел тебе показать. Пойдем со мной.