Оскорбленный взор. Политическое иконоборчество после Французской революции

Фюрекс Эмманюэль

Какой вывод можно сделать из существования всей этой многочисленной серийной и торговой продукции? Происходит ли таким образом десакрализация портрета государя, который предстает достойным в лучшем случае места в модной «галерее знаменитостей»? Становится ли изображение государя более уязвимым и оттого подверженным всевозможным «профанациям», если оно сделалось общедоступным и вульгарным? Теряет ли оно, как думал Вальтер Беньямин, свою ауру, подобно всем произведениям искусства в эпоху их технической воспроизводимости? 93 В реальности механизм тут более сложный: следует учитывать ту сеть отношений, в которую включены изображения, их социальное и, главное, ритуальное использование. Больше, чем уникальность произведения или эстетическое качество его воспроизведения, значит его экспозиционная ценность, а равно и ценность ритуальная – две категории, также предложенные Вальтером Беньямином. Постоянное зримое присутствие изображения государя в публичном пространстве, а также его сильная ритуализация – например, многократное использование бюста Наполеона III в процессиях – превращают это изображение в излюбленную цель иконоборцев, каков бы ни был его эстетический статус. Политическая аура, усиливаемая ритуалом – в частности, ритуалом торжественного открытия, – в революционном контексте притягивает к изображению внимание иконоборцев. Не случайно в сентябре 1870 года были разбиты или изуродованы многие серийные бюсты императора. Зато гравированные или фотографические портреты государя, хранившиеся в частных домах, по большей части уцелели 94 . Иначе говоря, усиление или ослабление иконоборчества зависит не от числа изображений, но от их социального

и ритуального использования, а также от порождаемых ими интеракций.

93

Benjamin W. L’oeuvre d’art `a l’'epoque de sa reproductibilit'e technique. Paris: Payot, 2013 [1935]; рус. пер.: Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости / Пер. с нем. С. Ромашко. М.: Медиум, 1996.

94

Во всяком случае не подверглись нападкам извне. О том, как распорядились этими портретами их владельцы, сведений нет.

Демонстрация всеобщей поддержки – главный источник политической легитимации в XIX веке – кардинально меняет условия экспонирования портрета государя в цензитарных монархиях, а равно и при Второй империи. Единодушная аккламация, выражение энтузиазма или как минимум заверения в преданности делаются необходимыми при каждой смене политического режима; они находят выражение в целом потоке политических клятв и похвальных слов государю 95 . Но выражаются они также в покупке и выставлении напоказ портрета государя (гипсового бюста или гравюры), в торжественном открытии этого портрета, в его демонстрации во время ритуальных процессий и т. д. Речи, произносимые при открытии памятника новому государю, чаще всего выражают поддержку его персоне, причем говорящий обращается к скульптуре так, как если бы она была живым существом. Каждое установление нового режима, от Реставрации до Второй империи, сопровождается такой иконической аккламацией. Наиболее интенсивно этот процесс происходил сразу после плебисцита в декабре 1851 года: все коммуны бросились заказывать бюсты или портреты принца-президента 96 . Некоторые приурочили открытие бюста Луи-Наполеона к празднованию результатов плебисцита, состоявшемуся в январе 1852 года 97 . При Второй империи французы ежегодно отмечали 15 августа День святого Наполеона, и в центре этого национального праздника всегда находилось изображение государя 98 . Бюст императора выставляют на всеобщее обозрение на центральной площади, в окне мэрии или на вершине возведенной по такому случаю эфемерной триумфальной арки. По ритуалу, собравшиеся приветствуют бюст, как это, например, происходит на церемонии в Имперском приюте в Венсенне, запечатленной на фотографии Шарля Негра (ил. 1); порой до него дотрагиваются, его обнимают, еще чаще проносят по улицам в торжественной процессии. Он «освящает» своим присутствием мирские развлечения, публичные балы и патриотические банкеты. Его огненное изображение участвует во впечатляющих пиротехнических представлениях, как правило в сопровождении коронованного орла.

95

Corbin A. L’impossible pr'esence du roi. P. 77–116; Legoy C. L’enthousiasme d'esenchant'e. 'Eloge du pouvoir sous la Restauration. Paris: 'Editions de la Soci'et'e des 'etudes robespierristes, 2010; Glikman J. La monarchie imp'eriale; Dalisson R. Les trois couleurs; Hazareesingh S. La Saint-Napol'eon. Об аккламации см.: Ihl O. Une autre repr'esentation.

96

Dalisson R. Les trois couleurs. P. 192. Для сравнения о ситуации в Италии см.: Brice C. La monumentalit'e des rois d’Italie: il plebiscito di marmo de 1861 `a 1918 // La R'epublique en repr'esentations. Autour de l’oeuvre de Maurice Agulhon / 'Etudes r'eunies par M. Agulhon, A. Becker, 'E. Cohen. Paris: Publications de la Sorbonne, 2006. P. 325–344.

97

Dalisson R. Les trois couleurs.

98

Hazareesingh S. La Saint-Napol'eon. Р. 78–81.

Ил. 1. Шарль Негр. Приветствие Императора (деталь). 15 августа 1859 года

Присутствие королевского или императорского изображения в пространствах общения, по определению чуждых политике, свидетельствует об интериоризации социального и политического конформизма. Изображение государя украшает некоторые театры и оперные залы, муниципальные библиотеки и музеи, кружки, кабинеты для чтения, залы заседаний ученых и сельскохозяйственных обществ, рестораны и банкетные залы, кафе, кабаре и постоялые дворы. Никакой закон не обязывает владельцев автоматически обзаводиться августейшим портретом, но такова обыкновенная, более или менее формализованная практика демонстрации лояльности. Жест преследует сразу множество целей. Он может выражать полное приятие власти за пределами придворных кругов. Поэтому установка королевского бюста прочитывается некоторыми наблюдателями как клятва верности трону и наполняет изображение сильным эмоциональным зарядом, положительным или отрицательным в зависимости от убеждений зрителя:

Не только во всех коммунах Франции, но и во всех местных администрациях, во всех ассоциациях устанавливают бюст короля. Посредством этого истинно национального поступка все французы клянутся друг другу защищать престол, служащий им самой верной и самой естественной опорой, единственным хранителем всего, чем они владеют, единственным залогом их существования как нации, их благоденствия как граждан; они обещают друг другу не допускать на этот престол никого, кроме потомков того Генриха, что сумел покрыть свое отечество столь любезной славой 99 .

99

Journal politique et litt'eraire de Toulouse. 1816. 5 septembre.

Очень похожим образом дело обстоит с дворянскими портретами в эпоху Реставрации: на них рядом с портретируемым в знак верности и преданности часто стоит бюст короля или принца 100 . Соседство портрета частного лица с изображением короля указывает на обновленную легитимность дворянства, зиждущуюся на служении государству. Не случайно частные лица, и отнюдь не только из числа придворных, хранят у себя дома гравированное или, реже, скульптурное изображение государя. Порой они выставляют его напоказ в дни королевских праздников или в том случае, если члены королевской фамилии прибывают в их департамент.

100

Waresquiel E. de. Portraits du roi et de ses 'elites sous la Restauration et la monarchie de Juillet. Une contribution `a l’'etude des repr'esentations du pouvoir // Versalia. 2006. № 9. Р. 178–194.

Порой публичная демонстрация королевского изображения не просто выражает приятие власти, но используется как способ добиться социального и политического признания. В Бордо в 1815 году некто Партарьё, сам себя объявивший «роялистом», ходатайствует перед префектом о назначении на должность начальника полиции и в качестве доказательства своей верности королевской власти рассказывает, каким образом он убрал фасад своего дома перед приездом в город герцога и герцогини Ангулемских 5 марта 1815 года. Он воздвиг перед домом триумфальную арку, увенчанную короной и покрытую верноподданническими надписями, а рядом установил три бюста (по всей вероятности, гипсовые): Людовика XVIII, герцога

Ангулемского и Генриха IV. Здесь приятие власти неотделимо от собственных амбициозных планов, что, впрочем, не исключает и субъективной искренности 101 .

101

AD Gironde. 1M338.

В других случаях демонстрация изображения государя призвана рассеять подозрения в нелояльности, обелить институции, заведомо причисляемые к числу оппозиционных. Члены множества масонских лож устанавливают у себя бюсты Наполеона, затем Людовика XVIII, затем Карла Х, а затем Луи-Филиппа как условный знак лояльности, лишенный какого бы то ни было политического значения 102 . Точно так же бюсты короля (вместе с тостом «Да здравствует король!») являются неотъемлемым элементом либеральных банкетов в эпоху Реставрации. Во время первой кампании банкетов (в 1829–1830 годах) зала в Ниоре, например, была украшена двумя бюстами: «бессмертного автора Хартии [Людовика XVIII] и того, кто поклялся ее соблюдать» [Карла Х]» 103 . Соседство изображения монарха и зрителей, настроенных по отношению к нему скорее враждебно, легко может спровоцировать иконоборческие жесты. Так, во время либеральных банкетов весны 1830 года были разбиты бюсты Карла Х 104 , а в 1834 году бюст Луи-Филиппа был разбит вдребезги на собрании масонской ложи в Ле-Мане 105 . Поднимают руку на бюст короля и члены песенных кружков, собирающихся в кабачках: это, например, произошло на улице Золотой Капли в коммуне Ла-Шапель в 1832 году 106 .

102

L’Orient, revue universelle de la franc-maconnerie. 1844–1845. T. 1. P. 268.

103

Le Courrier francais. 1829. 7 novembre; цит. по: Robert V. Le temps des banquets. Politique et symbolique d’une g'en'eration (1818–1848). Paris: Publications de la Sorbonne, 2010. P. 163; рус. пер.: Робер В. Время банкетов. С. 257.

104

Op. cit. P. 176–177; Указ. соч. С. 278–280.

105

Peyrard Ch. La m'emoire du r'egicide dans la Sarthe r'epublicaine: de la g'en'eration de 1789 `a celle de 1830 // Saint-Denis ou le jugement dernier des rois / R. Bourderon dir. Saint-Denis, 1993. P. 308.

106

Cour des pairs, attentat du 15 octobre 1840. Proc'edure. D'eposition des t'emoins. Paris: Imprimerie royale. 1841. P. 419.

Распространяясь очень широко, изображение монарха попадает в пространства, совершенно для него не подобающие, и это легко объясняет подобные нападения. В эпоху, когда власти начали наводить порядок в борделях и туда регулярно наведывались комиссары полиции, некоторые владельцы этих заведений, стремясь улучшить свою репутацию, сочли за благо вывесить у себя портреты государя. Меж тем дела, речи и жесты в подобных заведениях далеки от пристойности, и это нередко провоцирует на иконоборческие поступки, засвидетельствованные в полицейских и судебных архивах. При Второй империи гравированный портрет императорского семейства украшает фасад камина в лиможском доме терпимости. Проститутки обслуживают клиентов под пристальным взором Наполеона III… В 1859 году два клиента, чего-то не поделившие со жрицей любви, принимаются бранить портрет императора и даже раздирают его на части 107 . Один из них, работник фарфоровой мастерской, обращается к только что порванному портрету со следующими словами: «Мне на него начхать, попадись он мне собственной персоной, я бы сделал с ним то же, что с его портретом». В эпоху Реставрации похожая сцена произошла в Ла-Рошели: отставной капитан осыпал «грязными словами» установленный в борделе бюст герцогини Ангулемской, дочери Людовика XVI, а затем пририсовал ему усы, использовал его как подставку для подсвечника и угрожал вообще разбить 108 . В борделях, тавернах и кабаках августейшему образу постоянно грозит опасность. Хмель, возбуждение, споры, драки и напускная «бравада» создают почву для иконоборческих покушений.

107

AD Haute Vienne. 1M152.

108

Vaulabelle A. de. Histoire des deux Restaurations jusqu’`a la chute de Charles X. Paris: Perrotin, 1847. T. 4. P. 221.

Отставной капитан прежде служил в наполеоновской армии, отсюда его ненависть к герцогине Ангулемской, не только дочери Людовика XVI, но и племяннице сменившего Наполеона на французском престоле Людовика XVIII. – Примеч. пер.

Не следует думать, что республиканская форма правления полностью отказалась от обыкновения олицетворять государство в неких портретах, распространять эти портреты по всей территории страны и демонстрировать посредством их экспонирования приятие новой власти. Карикатура времен Революции 1848 года под названием «Умный префект» прекрасно иллюстрирует эту преемственность в отношении к образам власти. На ней префект, получивший телеграфическую депешу, извещающую о Февральской революции, предусмотрительно убирает бюст Луи-Филиппа в шкаф, где уже хранятся бюсты Карла Х, Людовика XVIII и Наполеона. Достает же он оттуда аллегорический бюст Свободы-Республики, у которого на цоколе значится дата 1792. Сцена полностью вымышленная: после чисток в эпоху Реставрации ни одного такого бюста в резиденциях префектов, скорее всего, не сохранилось. Но она показывает, что и при республике форма олицетворения власти и суверенитета остается прежней: так рождается «визуализация анонимного государства» 109 . Зато темпоральный режим подобного олицетворения меняется радикально: теперь оно мыслится беспрерывным, свободным от превратностей истории, не зависящим от «смены высших должностных лиц» 110 . Мечта о постоянстве, которой, как выяснилось очень скоро, не суждено исполниться…

109

Agulhon M. Marianne au combat. P. 98. Об общей истории республиканских эмблем см.: Richard B. Les embl`emes de la R'epublique. Paris: CNRS 'Editions, 2012.

110

Пожелание хранителя музея в Бар-ле-Дюке, адресованное членам Временного правительства 11 марта 1848 года; цит. по: Chaudonneret M.– C. La Figure de la R'epublique. P. 125.

Удовлетворить эту потребность в олицетворении, «установленном раз и навсегда», были призваны знаменитые конкурсы на создание символической фигуры Республики – живописной, скульптурной и в виде памятной медали. Условия конкурса предполагали, что живописное изображение, которое победит в первом конкурсе, будет размножено и заменит изображения короля «в залах государственных собраний и муниципалитетов» 111 . Как известно, из этого ничего не вышло – из-за неудачного окончания конкурса (за живописное изображение премию не присудили никому), а главное, из-за политического поражения Второй республики. Характерный знак времени: в 1850 году один из участников конкурса живописи 1848 года, Жалабер, предложил превратить написанную им Республику в Правосудие 112 .

111

Эскиз полотна, выбранный жюри, «будет приобретен правительством, с тем чтобы с него изготовили копии и поместили их в залах государственных собраний и муниципалитетов» (Concours de la Figure peinte et de la Figure sculpt'ee de la R'epublique francaise. Paris: Imprimerie nationale. 1848, mars).

112

См.: Chaudonneret M.– C. La Figure de la R'epublique. P. 73.