Ослик Иисуса Христа
Шрифт:
Кафе опустело. Банкомат по-прежнему транслировал бегущую строку и, казалось, был вполне доволен. Доволен собой, доволен окружением и вообще – с чего бы ему роптать? Дневная выручка у банкомата росла, бегущая строка делала своё дело, люди приобретали «правильный» рефлекс.
– Как-то так, – Ослик попросил счёт. – При известных ограничениях, – подытожил он, – задачу можно сформулировать следующим образом: если уж и заниматься рефлексом, то не «рефлексом банкомата», а «рефлексом Мандельброта».
Довольно абстрактный
Так вышло и на этот раз.
То и дело у Ослика возникали идеи, и какая-нибудь да срабатывала. На выходе из аэропорта им попались с десяток голубей. Они урчали, клевали воображаемую еду, а один из них («С ним что-то не так», – обеспокоилась Ингрид) стоял в отдалении и едва держался. Несчастный покачивался на тонких лапках, закрыв глаза и отвернувшись от света. С ним и вправду было что-то не так.
– Возьмём его? – предложил Ослик.
И они взяли.
В машине Ингрид обняла птицу. Пернатые, насколько она помнила со школы, требуют внимания к себе и склонны к играм. Какие уж тут игры? Зато внимание пошло на пользу. В какой-то момент голубь приободрился, открыл глаза и, будто собираясь что-то сказать, стал ловить воздух и закивал головой. «Два варианта: или голубь прощается (до свидания, друзья, всем спасибо), – подумала Ренар, – или наоборот просит о спасении». Но как бы то ни было, они не бросят его.
И точно – спустя четверть часа Ингрид и Ослик доставили голубя в ближайший приют. Как выяснилось, доставили вовремя – ещё немного, и он бы умер. Вскоре доктор их успокоил: он сделал необходимые процедуры, голубь уснул и ему ничто не угрожает. Голубь будет жить, и если Ингрид с Осликом захотят – через день-другой они могут забрать его.
– К нам нечасто привозят птиц, – добавил доктор, – спасибо.
– Как не привезти? – ответил Ослик.
Но заберут они его позже. Генри записал телефон приюта и заплатил. К концу выходных, как врач и обещал, голубь действительно окреп и ждал своего часа.
Выходные же прошли как нельзя лучше.
Ослик и Ингрид не скучали: True-to-Life Club в Сити, изысканная еда, секс и обширная культурная программа. В субботу Ингрид показала Генри выставку Tate St Ives в Сент-Айвс (плюс музей Барбары Хепворт), а в воскресенье Ослик отвёз её в Портсмут на предприятие M.M.S., где собиралось оборудование для их марсианской программы.
В Портсмуте Ослик познакомил Ингрид с Катей Смит – маркетологом и дизайнером M.M.S., и с Паскалем Годеном, давним другом Ослика из Тулузы. Опытный инженер Matra Marconi Space, Паскаль был известен не только своими изобретениями, но и как искусный популяризатор науки. Он же руководил производством модуля, в котором Ингрид
– Кто ещё полетит? – спросила Ингрид.
– Мы с тобой, – Ослик загадочно улыбнулся. – Смит (ты ещё услышишь о ней), Паскаль, наш голубь (допустим, его зовут Маркус), согласна? – Ингрид кивнула (голубь и вправду походил на Маркуса). – Кое-кто из CVI (Генри загнул большой и указательный пальцы правой руки) и, если хочешь, Энди Хайрс.
Хайрс? После разговора с Энди Ослик не исключал и этой возможности. Он изучил её данные. Энди свободна, крайне любопытна, бисексуальна и близкая подруга Ингрид. Она новый персонаж и, безусловно, внесёт разнообразие в довольно сложившийся уже коллектив романтиков гетеросексуалов.
Странная группа. Ингрид казалось, что предстоящий полёт – сугубо научный, преследует исследовательские цели и, соответственно, полетят в основном учёные. Но нет. Из учёных были только Ослик и Паскаль, а насчёт Маркуса Ренар и вовсе терялась. «Только голубя нам не хватало!» – так и порывалась она воскликнуть, но на счастье сдержалась. Голубь так голубь. Непонятно также, кто будет из CVI (и насколько их вообще можно считать учёными). Что же касается Энди – не то чтобы Ингрид уж очень хотелось лететь с нею, но и против ничего не имела.
– Как скажешь, – ответила Ингрид.
Остаток воскресенья она провела в одиночестве: много думала, слушала Дебюсси и мастурбировала. В тот же вечер она позвонила Энди на Сулавеси, сообщила ей новость (Энди тоже летит на Марс), и та несказанно обрадовалась. Во вторник Ренар, Ослик и Энди отправятся в Портсмут для предполётной подготовки, а в пятницу вернутся назад и уладят отношения с Tate. Предположительно в субботу они подпишут контракт в рамках комплексной марсианской программы с участием M.M.S., подразделений NASA, японской Nozomi Hinode Inc. и CVI.
Ход времени неожиданно изменился.
Время ускорялось, словно Бенуа Мандельброт запустил свои множества, а гипотеза об их конечности так и оставалась гипотезой.
Не зря Ослик изобразил «Биг Бен» на следующем своём холсте под названием «Рекурсивный анализ» (часть II). Внизу под «Биг Беном» прощались с жизнью молодой голубь и безработный блогер из Петербурга Вася Горюшкин-Кунц. Голубь был отравлен бёрдхантерами («чистильщики города, мужественные люди», как они себя считали), а Горюшкин-Кунц – действительностью.
«Русской действительностью», – подумала Ингрид. Даже время от времени (эпизодически и нерегулярно) слушая новости из Восточного блока, Ингрид падала духом и спешила выключить звук. Хватало нескольких секунд, чтобы сникнуть. Так что Вася ещё молодец. Который год он держался. Держался изо всех сил и до последнего п'oстил свои протестные заметки в Твиттер.
Чуть в сторонке от «Биг Бена» Ослик изобразил «Шоколадницу» с Невского проспекта («Невский в шоколаде» значилось на фасаде), где Васе подали странный на вкус кофе и откуда он собственно кое-как выполз.