Основной инстинкт
Шрифт:
– Что Поташин? – нахмурился Виктор.
– Это твоя работа! – заявила Вера.
Виктор напрягся и долго внимательно смотрел на Веру. Он явно обдумывал что-то, скорее всего – откуда ей это стало известно. Но Вера ни за что не призналась бы, что следила за ним.
– Это тебе по телевизору сказали? – улыбнулся наконец Виктор. – Что это моя работа?
– Сама догадалась! – заявила Вера. – Я, между прочим, не дура!
Виктор подошел к ней, взял ее за плечи, посмотрел в глаза. Ей снова стало неуютно – его глаза были пустыми, в них лишь на самом дне сверкала еле заметная искорка
– А если это я его убил? – спросил он. – Что это меняет? Ты права – это моя работа. Тяжелая и опасная, но так я работаю! Я убил его не по своему желанию. Мне до этого Поташина дела никакого не было! Но у меня есть приказ, который я не могу не выполнить. В нашей организации это равносильно самоубийству.
– Ты опять врешь! – оттолкнула его Вера. – Ты не из ФСБ!
Она хотела добавить и про Седого, но вовремя сообразила, что Виктор может догадаться, что она за ним следила, когда он встречался с Седым, и промолчала.
Виктор рассмеялся в ответ на ее слова.
– Разве я когда-нибудь говорил, что я работаю в ФСБ? – спросил он. – Глупышка!
Он вновь обнял ее:
– Пошли в спальню. Я тебе все объясню.
Но прежде, чем он объяснил, он раздел Веру и минут двадцать терзал ее в постели. Она никак не могла завестись и испытывала только раздражение от его активности. Она так ни разу и не могла кончить. Но Виктора это, похоже, занимало мало.
Они лежали рядом, но Вера не чувствовала, что Виктор ей близок, что-то встало между ними непреодолимой стеной.
– Я жду! – сказала она.
– Чего? – не понял он.
– Ты обещал все объяснить, – напомнила Вера. – Объясняй!
– Не забыла! – удовлетворенно сказал Виктор. – Дурочка! Я же предупреждал тебя, что занимаюсь очень опасным делом. Если ты хоть одним словом намекнешь кому-то о том, что я тебе сейчас скажу…
– Ты меня уже об этом предупреждал! – перебила Вера. – Давай ближе к делу!
Виктор вздохнул. Ему явно не нравилась ее требовательность. И все же он сказал:
– В ФСБ даже не подозревают о существовании нашей организации. Мы работаем по прямым указаниям руководителя администрации Президента. Это сверхсекретная организация. И операции наши – сверхсекретные. Мы выполняем только сверхсложные задания. Юрий Поташин финансировал группировки, которые занимаются антигосударственной деятельностью. Доказательств этого добыть невозможно. Под суд его не отдашь. Но и терпеть больше нельзя было. У Президента терпение лопнуло. И мы получили приказ.
– Президента? – ахнула Верка.
– Ну что ты! – усмехнулся Виктор. – Он сам никогда приказы не отдает.
– А «мы» – это ты и Седой? – спросила Вера.
– «Мы» – это Седой и люди, которые ему подчиняются, – поправил ее Виктор. – Он – руководитель.
– Витя, – спросила вдруг Вера, – а почему по телевизору говорили про какого-то мертвого, который якобы убил Поташина?
Она страшно боялась, что Виктор не поверит в то, что это говорили по телевизору. Он в самом деле задумался, даже губы у него скептически поджались.
– Кто говорил? – быстро спросил он. – По какому каналу?
– Ну я не помню! – пожала плечами Вера. – Следователь какой-то. По какому каналу –
– Ладно! – решился Виктор. – Это, в конце концов, не так уж важно. Раз об этом по телевизору говорят, ты и сама догадаешься… Мертвый – это моя кличка. У меня легенда такая, под которой я в Москве существую. Нам, видишь ли, приходится общаться с разными людьми, в том числе и с криминальными группировками. Для них я – Мертвый, бывший спецназовец, за убийство офицера получивший пожизненное и сбежавший из лагеря, киллер, работающий на Седого.
– Почему – Мертвый? – спросила Вера. Кличка Виктора ей очень не понравилась.
– Потому, что душа пустая, мертвая, – усмехнулся Виктор. – Мне ее в зоне вытоптали полностью.
– Но это же не так! – возмутилась Вера.
Виктор прижал палец к ее губам.
– Хватит шуметь! Это ж легенда у меня такая… – сказал он. – Знаешь, что мы сейчас сделаем? Мы пойдем в ресторан! Я страшно хочу есть. И пить с тобой шампанское! Подходит?
– Отметить успешную операцию хочешь? – скривилась Вера. – Залить шампанским убийство?
– Верка! – сверкнул на нее глазами Виктор. – Хватит рассуждать о том, в чем ты ни хрена не понимаешь. Быстро собирайся!
В «Мехико» играл мексиканский джаз, гитары гремели зажигательными ритмами, Вера немного отвлеклась от мрачных событий сегодняшнего утра. Виктор пил текилу, облизывая соль с запястья, Вера наотрез отказалась от этого мексиканского самогона из кактусов. Она предпочла шампанское и сидела за столиком, посматривая по сторонам. Многие мужчины на нее смотрели.
Виктор заказал ей мясо по-техасски, но в нем оказалось столько перца, что Вера его в рот не могла взять. Да и не хотелось есть, хотелось просто сидеть за столиком, зная, что сегодня не надо работать и профессионально реагировать на каждый обращенный на нее мужской взгляд. Не надо гадать, кто из глядящих на нее плотоядно мужиков заплатит больше, и потом ехать с ним в гостиницу, номер в которой Вера снимала обычно с утра, и там ублажать его необузданную пьяную фантазию.
Можно просто сидеть рядом с Виктором и ни о чем не заботиться. Виктор сам все решит, сам во всем разберется. В чем она, в конце концов, его подозревает? В том, что он ей врет? А она рассчитывала, что человеку с его профессией можно говорить всю правду? Наивно!
Виктор вышел в туалет. Вера заметила, как количество обращенных на нее взглядов тут же увеличилось. Его, оказывается, побаиваются! Вера закрутила головой, пытаясь прикинуть, сколько же мужчин ее сейчас рассматривают, и вдруг увидела Седого, который нагло смотрел на нее и противно ухмылялся.
У Веры сердце замерло от страха. В его ухмылке не было ничего доброжелательного. Так, наверное, смотрят вампиры на свою жертву, у которой собираются пить кровь из прокушенного горла.
Вера живо представила, как Седой набрасывается на нее, валит на пол и тянется к ее горлу своими гнилыми, обломанными зубами. Из его рта несет зловонием. Вера отбивается от него руками и ногами, но сил у нее не хватает, она слабеет, и Седой вонзает ей в горло свои гнилые, но острые зубы. Брызжет кровь…