Основной инстинкт
Шрифт:
– Чего хотела? – спросил ее Карен, развалившийся в ободранном кресле. – Работаешь?
– Я не работаю, только когда сплю! – огрызнулась Вера. – Мне Ашот нужен.
– А ты ему не нужен, – лениво ответил Карен. – У него таких драных кошек целая свора. И всем им Ашот нужен. А Карен тебе не нужен?
– Слушай, мне правда поговорить с ним нужно, – устало сказала Вера. – У меня есть для него что-то важное.
– Мне говори, – сказал Карен. – Иди сюда.
«О, господи! – вздохнула Вера. – Этому в любое время только давай! Прямо
Вера подошла к армянину и села к нему на колени.
– Подожди, Каренчик! – сказала она. – Сейчас все будет! Только дай мне с ним по сотовому поговорить.
– О чем говорить хочешь? – спросил он. – Денег просить будешь? Я тебе дам денег. Сколько хочешь?
Вера замотала головой.
– Не денег! – сказала она. – Я хотела его предупредить. Насчет Седого…
Карен выпрямился в кресле и схватился за телефон.
– Седой сейчас уехал! – сказал он. – Машину тут ставил. Что знаешь?
– Нет, Каренчик, – сказала Вера. – Про Седого мне с Ашотом надо.
– Сейчас поедем! – сказал он. – Но не спеши!
Он расстегнул ширинку на джинсах.
«Ладно! – подумала Вера. – Хорошо, он хоть кончит быстро…»
Она опустилась на колени перед креслом, наклонилась и освободила его член. Он у него в самом деле был крепким, как палка. Вера обхватила его губами.
«Ашот наверняка знает про Седого очень много, если не все, – думала она, делая привычную работу. – Ему я смогу поверить. Он скажет правду, если сочтет нужным. А с Кареном разговаривать не имеет смысла. Он два слова скажет и то будет дрожать, что лишнее сболтнул. Они все Ашота смертельно боятся…»
Вера никогда не была брезглива. При ее профессии быть брезгливой – это роскошь. Мать очень хорошо ей это втолковала, когда она была еще подростком. Клиенты, к сожалению, далеко не все чистоплотны и не всегда имеют обыкновение мыть свои причиндалы, перед тем как трахнуть проститутку, да и негде чаще всего. Скорее наоборот, редкие из них выражают желание помыться перед тем, как лечь в постель. А порой Верке и в машинах приходилось делать минеты. Тут уж почти наверняка – такой запах… Но если проститутку от запаха тошнить будет, она даже на хлеб себе не заработает.
Карен закряхтел, выгнулся в своем кресле. Верка поднялась, сплюнула сперму, прополоскала рот фантой, бутылка которой стояла на подоконнике. Но она ошиблась, решив, что на этом ее работа закончилась. Карен вскочил с кресла, схватил ее за плечи, повернул к себе спиной и сунул головой в кресло.
– Да подожди ты! – воскликнула она. – Трусы порвешь! Я сама.
Она сняла трусики и встала коленями на кресло. Карен тут же задрал ей платье на голову и вцепился в бедра. Вера почувствовала, что член у него все такой же крепкий, как вначале.
«Ох, елки-палки! – вздохнула она. – Когда ж это кончится?!»
Карен кончил еще два раза, только после этого отпустил ее.
– Поехали! – сказал он. – Ашот сейчас завтракает… А ты ничего! Вечером придешь! Еще
«Приду! Дождешься! Как же! – подумала Вера, надевая трусы. – Трахнул меня на халяву, скотина!»
Карен привез ее в ресторан «Аракс», который, как он сказал, принадлежит Ашоту. Охрана пропустила Веру с ним в зал, Карен только что-то прошептал одному из охранников на ухо.
Ашот поднял на него густые брови, когда Карен подошел к столику, за которым сидел его шеф. Вера осталась стоять у входа, как велел ей Карен. Издалека ей было видно, как Ашот, выслушав Карена, вытер губы салфеткой, сделал знак официанту, чтобы тот убрал со стола, и закурил сигару.
Он жестом приказал Карену удалиться и поманил Веру пальцем. Все это было похоже на арабскую сказку про какого-нибудь калифа. Ашот казался великим и неприступным, но Вера хорошо помнила, что в постели он такой же, как большинство мужиков, – самоуверенный и торопливый.
– Садись, – показал он сигарой на стул напротив себя, когда Вера подошла. – Я слушаю. Что знаешь?
– Ашот! – сказала Вера. – Если б я тебя не знала или была бы неблагодарной дрянью, которая не помнит твоей щедрости…
Ашот поднял руку. Он разрешал обойтись без традиционных формул вежливости. Вера кивнула в знак того, что поняла его. У нее был серьезный разговор, и Ашот это понял. С несерьезным она к нему и не сунулась бы.
– Меня недавно Седой снял, – сказала Вера. – Хвастался в постели, что скоро весь центр Москвы под ним будет… Я не поверила, смеяться начала. Кто ты такой, говорю? Силенок не хватит! Знаешь, что он сказал? Что он на ФСБ работает, что план такой есть, чтобы их люди Москву очистили. Он пьяный был, я много у него выспросила… Скоро, говорил, отстрел начнется… Список есть, говорит, кого убирать будем.
Ашот смотрел на нее молча. Он пока не верил. Но у Веры было заготовлено кое-что, что может вполне сойти за доказательство.
– Первым в списке был Поташин, которого вчера убили… – сказала Вера.
Ашот вытащил сигару изо рта и поднял голову. Теперь он смотрел не исподлобья, как прежде, а как бы сверху вниз, хотя был ненамного выше Веры.
– Вторым будет кто-то из депутатов, я фамилию не запомнила, – наморщила Вера лоб. – Он еще лидер какой-то фракции, которая предложила закон, по которому завтра голосовать должны. Седой сказал, что не будет никто голосовать. А депутата этого уберут сегодня…
– Певцов? Такая фамилия? – спросил Ашот.
– Кажется, да, – ответила Вера. – Но я точно не запомнила. Я из депутатов мало кого знаю. Не часто с ними работать приходится. К нему меня не возили… Зато я очень хорошо запомнила, кто будет третьим. Ты, Ашот!
Ашот по-прежнему молчал. Он так и не поверил до конца, Вера это чувствовала. Но после того, как сегодня вечером убьют этого Певцова, Ашот окончательно поверит. И тогда Седому, наверное, придется очень плохо. Ашот – человек серьезный.