Основной закон 2
Шрифт:
– А что в этом плохого? – вскинулась мамаша.
– А то, что у приличных, - Валерик выделил это слово, - людей, принято спрашивать разрешения прежде, чем выставлять чужую жизнь на всеобщее обозрение. И я очень надеюсь, что никто не придёт ко мне лечиться по вашей рекомендации. Иначе лично для вас дорога сюда будет закрыта навсегда.
Во время словесной экзекуции супруги участковый стоял поодаль и неторопливо курил. Ему эта сцена доставляла изрядное удовольствие и, заодно, аргументы для будущих споров. Он дослушал, докурил и, распрощавшись с целителем, тронулся
***
Первый корж торта был уже почти готов, когда у ворот ошалело забибикала машина. Одновременно заколотили в калитку, да так, словно собирались её выломать. Валерик прикинул: минут пять у него есть. Вдруг что действительно серьезное случилось.
Он накинул куртку, натянул шерстяную шапку, сунул ноги в чуни – обрезанные по щиколотку старые валенки, и выскочил за ворота. Там, снаружи, стоял большой автофургон с надписями «Телевидение», эмблемой и названием канала. Какая-то шустрая дамочка, развернувшись к хозяину задом, а к оператору с камерой передом, бойко затрещала:
– Сегодня мы в гостях у знаменитого экстрасенса, колдуна и целителя Валерия Меркушина.
Тут перед лицом Валеры возник микрофон на длинной штанге.
– Скажите, почему вы поселились здесь, в глуши, так далеко от цивилизации?
– Скажите, почему вы не согласовали своё появление заранее? – хмуро спросил экстрасенс, колдун и целитель.
– Мы пытались, но ваш телефон добыть невозможно, а в соцсетях у вас нет аккаунта.
– Наверное, это потому, что я не стремлюсь к общению с прессой и вообще не рад гостям, - толсто намекнул хозяин.
– У вас есть шанс попробовать, - фальшиво улыбнулась дамочка. – Что у вас будет сегодня на новогоднем столе?
Тут Валерик вспомнил о торте. Его нужно было срочно спасать. Он захлопнул калитку перед носом незваных гостей и понесся в дом. Скинул чуни, куртку и бросился в кухню. Успел, можно сказать, в последний момент. Вытащил корж, чуть не обжегшись при этом, поставил в духовку второй и, переведя дух, собрался взбивать крем.
На улице бибикала машина, кто-то долбился в калитку, но это было неважно. Крем для новогоднего торта – такая серьёзная штука, что отвлекаться нельзя. Вот Валерик и не отвлекался, сосредоточился на том, что действительно важно. По ходу процесса вынул из духовки второй корж, поставил на окошко простынуть: по горячему крем заливать нельзя, растечётся.
Наконец, возня с кремом закончилась полным успехом. Можно было немного перевести дух, расслабиться. На улице затихло. Видать, телевизионщики свернулись и уехали. На всякий случай Валерик выглянул в окно, потом даже сбегал к воротам: действительно, никого. Успокоился и, наконец, занялся финальным действием: соединением трёх компонентов в единое целое. Мимоходом подумал: неплохо бы поставить перед калиткой камеру. Но эта мысль вскоре вылетела из головы: украшение торта – дело, требующее самоотречения.
***
Вероника вернулась поздно, уже затемно. Усталая и, судя по всему, довольная. Ввалилась в кухню с мороза, только скинув шубку и сапоги. Румяная, оживленная. Воскликнула:
– Ох, как у тебя
Тут же огляделась по сторонам:
– А где торт?
– В холодильнике, конечно, - с равнодушным видом ответил Валерик.
Притворяться он научился хорошо. Если бы Вероника знала его чуть хуже, то могла бы и поверить, но нынче ради праздничного вечера решила подыграть. Полезла посмотреть и тут же разахалась, развосхищалась. Причем, совершенно искренне, без капли притворства: торт и вправду вышел на славу. Вкус еще предстояло оценить, но украшен он был не хуже, чем изделия профессиональных кондитеров.
Она сбегала переодеться в домашнее и принялась с энтузиазмом готовить: деликатесы деликатесами, но традиционные оливье и селёдку под шубой никто не отменял. Девушка нарезала салаты и попутно делилась:
– Знаешь, сейчас шла домой, чуть под машину не попала.
– В Москве, что ли? – не понял Валерик.
– Да нет, уже здесь, у нас. Я с автобуса сошла, и по дороге двинула. Километра не успела пройти, как несется навстречу микроавтобус. Какое-то телевидение, я не разглядела. Едва успела в сугроб запрыгнуть, а то бы меня по запчастям собирали. Полные сапоги снега нагребла, ноги промочила. Пришлось всю дорогу бежать, чтобы не закоченеть. К тебе что, телевидение приезжало?
– Приезжало, - скривился целитель. – Наглая до невозможности тётка, пыталась нахалом в дом прорваться, вопросы задавала.
– А что им тут надо? Вроде никто не звонил, ничего не согласовывал.
– Скандал им надо. Видать, где-то что-то услыхали, и решили на мне материал сделать. Таким вообще ничего говорить нельзя. Они любые слова наизнанку вывернут, всё напрочь переврут. Я их даже во двор не пустил, не то, что в дом. Вот, наверное, и озлились. Но теперь и я на них зол. Ух, как зол! Уверен: сбили бы тебя, и даже не остановились. Мерзкие люди. Я их пожалел, не стал в ответ ничего делать, а, похоже, зря.
Валерик и вправду серьёзно разозлился. Были бы сейчас эти телевизионщики в пределах досягаемости, просто так бы не ушли. В сердцах он брякнул:
– Чтоб у них колёса поотвалились.
И тут же почувствовал знакомую сосущую пустоту в желудке. Ухватил первое, что попалось под руку: варёную картофелину и кусок селёдки.
– Ты что? – удивилась Вероника. – Не кусочничай, скоро за стол.
И в следующую секунду догадалась:
– Ты что, наслал на них какую-то пакость?
– Навряд ли, - уверенно возразил колдун. – Далеко слишком.
И мстительно ухмыльнулся, но так, чтобы не увидела Вероника.
***
До Москвы осталось совсем немного. Уже потянулись бесконечные склады, перевалочные площадки, оптовые базы и логистические центры. Лидия Евгеньевна Семенцова была зла, как десять мегер одновременно. Какой-то сопляк просто закрыл дверь у неё перед носом и даже не стал разговаривать! А в итоге – одни убытки: впустую сгоняли в какую-то дикую деревню, сюжета не сделали. Отсняли пятнадцать секунд, и то – о том, как их вежливо послали.