Основы человечности для чайников
Шрифт:
Значит, либо он врет про ногу, либо…
Второе «либо» никак не придумывалось. Не по воздуху же он к ней подлетел, в самом деле!
Ксюха поудобнее перехватила бутылку из-под «Тархуна». Стеклянную.
Нет, она не собиралась бить ею Людвига. Пока что не собиралась. Просто с бутылкой было как-то спокойнее, надежнее.
Потом Ксюха проверила сумку, убедилась, что она застегнута и перекинута через плечо. То есть не грохнется в воду от неосторожного движения и не растеряет по пути тетрадки с ручками.
Людвиг
– Куда мы пойдем? – осторожно поинтересовалась Ксюха.
– Ко мне домой.
– Нет! – ответила, кажется, раньше, чем он успел договорить.
Спрыгнула с парапета на тротуар и сделала пару шагов в сторону.
Наверное, если бы Людвиг попробовал ее задержать – преградил дорогу, схватил за руку или хотя бы подозрительно дернулся, Ксюха не выдержала бы и припустилась бегом подальше отсюда. Или, может, заорала бы. Или и то и другое одновременно. Но Людвиг стоял – и она тоже остановилась, уставилась на него настороженно.
Он все еще не выглядел опасным.
Впрочем, говорят, маньяки вообще редко выглядят опасными. Нормальными они выглядят, обычными, как все люди.
Но нормальным и обычным Людвиг тоже не выглядел. У него были странное имя, дурацкая стрижка (возможно, стрижкой это было полгода назад, а сейчас представляло собой неравномерно отросшее нечто) и тонкие обкусанные губы. И еще у него, похоже, и вправду болела нога. Он снова поджал ее, оперся о парапет, украдкой перевел дух.
– Можно в кафешку зайти, – сжалилась Ксюха.
В конце концов, ей помощь предлагают. Жизненно необходимую. Хоть и каким-то очень странным образом.
– Да у меня с деньгами не очень… В том смысле, что они вообще-то есть, но не здесь.
– В торговом центре недавно фудкорт открыли, там можно и просто так посидеть, не выгонят.
А еще там уйма народу и несколько выходов, один из которых возле туалета. Если что-то пойдет не так, можно отойти помыть руки и быстренько слинять.
– Далеко?
Он что, еще и не местный? Или придуривается?
– Не очень, минут пятнадцать пешком.
Людвиг задумчиво покусал губу. Затем, решившись, кивнул.
– Ладно, прогуляемся. Только… не против, если я тебя под руку возьму? А то из меня сегодня пешеход так себе.
Теперь задумалась Ксюха. Ненадолго.
– Если что – я буду орать и вырываться, – честно предупредила она, но руку все же подала.
Людвиг ухватился за нее, сжал чуть повыше локтя. Сказал вполголоса, словно самому себе:
– Не успеешь. – И щелкнул пальцами.
– А-а… – начала Ксюха.
И не закончила.
Потому что людная дневная набережная
Не было яркой вспышки, темноты, света в конце тоннеля. Было просто странное ничто: без запахов, звуков, цвета.
Ксюха наверняка упала бы от неожиданности, но чужие пальцы все еще крепко держали ее за плечо. Недолго, пару секунд. Потом отпустили.
– …а-а, – закончила Ксюха.
То, что задумывалось как крик, в итоге оказалось чем-то средним между жалобным стоном и восхищенным вздохом. Причем ближе ко второму.
Потому что, когда Людвиг разжал руку, когда под ногами снова появилась опора, а перед глазами картинка, Ксюха обнаружила, что находится не на знакомой набережной, а в каком-то совсем-совсем другом месте.
Комната, в которой она оказалась, была квадратной. Или даже кубической: ровненькая такая, правильная – и почти пустая.
По центру одной из стен находился здоровенный камин, перед ним – ворох шкур, в углу – одинокое кресло. И все, больше никакой мебели и никакого декора. Будто кто-то решил создать в «Симсах» охотничий домик, но фантазии хватило только на деревянные стенные панели, а денег – на две двери и камин. На окна и люстру уже не хватило.
– Вот так-то лучше! – Людвиг с блаженным стоном повалился на шкуры и вытянул ноги к огню.
Ксюха осторожно поставила на пол бутылку из-под «Тархуна», мысленно досчитала до пяти – и с воплем ломанулась в ближайшую дверь.
Позднее она не раз пыталась понять, почему повела себя именно так, но всегда выходила ерунда какая-то.
То есть сначала все шло хорошо. Она, конечно, испугалась, удивилась и испытала еще целый ворох эмоций, но они были вполне понятными, человеческими. Любой испугался бы и удивился, оказавшись неизвестно где, непонятно как и в компании какого-то странного типа.
Ксюха поморгала, привыкая к смене освещения (на улице было пасмурно, но в комнате без окон – гораздо темнее), потопталась на месте, ущипнула себя (дурацкая попытка убедиться, что это не сон), глубоко вдохнула и пообещала себе сначала медленно досчитать до десяти, а уже потом задавать глупые вопросы.
Досчитать получилось только до пяти, а потом вдруг показалось, что в темноте раздался вздох. И тени какие-то странные по стене поползли. И пламя в камине вдруг взметнулось вверх и выбросило сноп искр, будто живое.
Просто показалось, ничего такого.
Но в следующее мгновение Ксюха обнаружила, что вопит и ломится в дверь.
– На себя, – подсказал Людвиг.
Дверь наконец-то поддалась, и Ксюха оказалась в ванной. Совершенно обычной, совмещенной с туалетом, как в хрущевке.