Основы человечности. Работа над ошибками

Шашкова Екатерина Владимировна

— Ксю, да ты что? — не выдержал Людвиг. — Прекрати глупости говорить! Ты самая лучшая! Ты умница! Он просто не заслуживает тебя.

— А мама?

— А что мама?

— Я ведь и ей не нужна. Иначе разве бы она меня бросила?

А вот эту часть истории Тимур знал. По слухам, разумеется. Но что сказать в утешение — понятия не имел. У него и раньше-то не получалось представить, как можно просто бросить собственного ребёнка. Оставить — и уехать. Исчезнуть на долгие годы. Не знать, что у тебя растёт такая замечательная дочь. Не интересоваться её жизнью. Не провожать

в первый класс. Не обсуждать книжки. Не спорить из-за дурацкого молодёжного сленга и цветных волос. Не поздравлять с днём рождения.

Как? Как такое вообще возможно?!

Людвиг, видимо, тоже не мог понять — как? Он даже не попытался что-то сказать, только виновато улыбнулся и потянул новообретённую сестру к себе. Этот тактильный волчара явно считал объятия лучшим средством от душевной боли.

— Я пойду домой, — решила Ксюша, отстраняясь. — Поздно уже.

— А дневник? — Тимур кивнул на тетрадку.

— Оставьте у себя. Только не открывайте без меня, ладно? Завтра дочитаем. А то вдруг бабушка найдёт… Да и я не… Не хочу одна с ней… — Плотина явно доживала последние секунды. Ксюша часто заморгала, отвернулась к стенке…

— Ксю! — окликнул Людвиг.

…и исчезла.

* * *

— Не хочешь её догнать? — спросил Тимур, изучая возникшую пустоту. — Если я правильно понимаю механизм ваших перемещений, она должна сначала к боггарту попасть, и уже оттуда — к себе домой?

— Да, но… — Людвиг плюхнулся на диван и прикрыл глаза. — Мне кажется, ей сейчас надо побыть одной. Выплакаться, может… Стенку кулаками побить. Поорать на пауков. Да и чем я ей помогу? Она ведь всё правильно сказала: без магии она для этого — пустое место. Меня он тоже только ради дармовой энергии сюда привёз. Думаю, мама догадывалась, что он за человек, поэтому и молчала про меня до последнего.

— Ты так говоришь, будто она знала, что умрёт.

— Иногда мне правда так кажется. Глупо, конечно. Но, кстати… Вообще-то вероятность того, что случайный грабитель, забравшись в дом, ненароком убьёт взрослую волчицу… Ну, не самая высокая. И если представить, что она подозревала такое развитие событий, и хотела обезопасить меня, вывезти из страны, тогда в её последнем письме есть смысл.

— Но кто мог ей угрожать?

— Понятия не имею. Да и это ведь так, домыслы. Может, мне просто хотелось найти какую-то причину. Знаешь, в детстве сложно поверить, что люди иногда умирают просто так.

Тимур стянул очки и начал тщательно протирать их краем футболки, чтобы хоть как-то заполнить возникшую паузу. Было странно. Непривычно. Конечно, он в жизни видел разные семьи, но каждый раз удивлялся заново.

Его родители хоть и не были идеальными, но всё же любили друг друга и собственного сына. У маленького Тимура никогда даже мысли не возникало о том, что он в семье лишний. Да, его не всегда понимали и не все его поступки одобряли, иногда слишком опекали и чересчур контролировали, но, несомненно, очень любили. Не за что-то конкретное, а просто по факту.

И многочисленные истории

детей, которые чувствовали себя ненужными и пытались оценками или поступками заслужить родительскую любовь, каждый раз воспринимались как что-то неправильное. Да тот же хулиган Буранов… Придурок, конечно, но ведь не от хорошей жизни он таким стал. Наверное.

— Ты, кстати, чай обещал! — напомнил Людвиг.

— Вот сам бы и сделал, пока курил.

— Он бы тогда табаком пропах. Ладно, сейчас сделаю. Малину добавить? А то знаю я тебя, просто кинешь в чашку пакетик с заваркой и скажешь, что всё готово, да?

Тимур пожал плечами. Потому что именно так он обычно и делал: швырял в кружку пакетированный чай или растворимый кофе (который Диана упрямо называла «оно») и выпивал залпом, не особо чувствуя вкус и аромат.

Людвиг встал, но вместо того, чтобы отправиться на кухню, подошёл к Тимуру почти вплотную и чуть склонил голову набок, как большая наблюдательная собака.

— Ты чего такой раздражённый?

— Голова болит, — неожиданно для себя сознался Тимур. — И нос заложен, такое чувство, что вместо мозгов сплошные сопли. А тут этот дневник, и Стас, и Инга, и вообще…

— И я, — понимающе кивнул Людвиг.

— И ты. Не в том смысле, что ты мешаешься, не подумай. Просто… — Тимур сделал паузу, пытаясь лучше сформулировать собственные ощущения, чтобы не ляпнуть ненароком какую-нибудь глупость. — С тобой лучше, чем без тебя. Но сложно. Я постоянно пытаюсь придумать, что делать дальше, но ничего не получается, и я злюсь. Не на тебя, а на себя.

— Зря.

— Наверное. Но по-другому не получается. И ещё… — Сознаваться было неловко, но такие вещи лучше говорить сразу, чтобы потом не всплыли в самый неподходящий момент. — Я Фёдору про тебя рассказал. Иносказательно, конечно, без имён, но он сразу понял, о ком речь. И о чём. Он вообще такой, знаешь, как «Большая советская энциклопедия».

— Такой же умный?

— Такой же весомый. Надо вас познакомить.

— Обязательно. — Людвиг облизнулся. Скорее всего, машинально, но из-за этого совершенно невинное слово приобрело немного кровожадный оттенок. — И что твоя энциклопедия про меня решила?

— Что надо подумать, но потом, а пока можно забить.

— Вот! Поверь умным словам весомого человека — забей. Как-нибудь выкрутимся.

— Тебя слишком многие видели: Диана, Инга, Стас. Соседка с полотенцем. Другая соседка, которая с ребёнком днём гуляла. Если Диана столкнётся с кем-то из родни, то они сразу почувствуют запах…

— Ой, ерунда, поверь, уж отбить запах она при необходимости сумеет: любой оборотень с детства знает, какой травкой натереться, чтобы мама не просекла, где ты ползал и с кем общался. — Людвиг легонько щёлкнул его по носу и всё-таки отправился на кухню, где немедленно начал шуршать пакетиками и греметь банками, смешивая очередное неведомое зелье. Тимур не отрываясь следил за его действиями — приготовление чая на глазок казалось более магическим процессом, чем вычерчивание сигилл с помощью циркуля и линейки. — Расскажи лучше, как у вас с Динкой вообще это всё получилось?