Основы гуманной педагогики. Книга 2. Как любить детей
Шрифт:
Ляжешь и заснёшь,
Перекрестишься.
Девять икон с девятью ангелами
Справа от тебя упокоятся.
Благословляют тебя
Крест и Распятый на Кресте.
Пусть Святой Георгий
Сразит сатану и искусителя.
Кто или что тебя напугало:
Прохожий,
Собачий лай,
Вой волка
Иль искуситель?
Пусть гнев Святого Георгия
Обрушится на них всех.
Не бойся, сердце,
Вернись в своё гнездо.
Бог мой Всемогущий,
Храни моего внука
Под своим покровом,
Дай ему сон и спокойствие,
Господи!
Бабушка
Были ли молитвы бабушки явлениями в моей жизни?
Конечно, были, они такими и остались до сих пор.
В чём я улавливаю смысл фокусирования явлений в моей жизни?
Может быть, в том, что бабушка любила меня, а мне нравился её шёпот перед сном?
Этот жизненный фокус был неведом нам обоим.
А потом, спустя десятилетия, в нём слились, как мне представляется, и другие явления, что незаметно для меня приближало мою душу к вере. Но эта была не та вера, которую якобы привили мне в раннем детстве при крещении, а вера сознательная, та вера, которая есть часть Культуры. Только не спрашивайте, пожалуйста, меня, когда именно я осознал в себе веру, ибо мне теперь кажется, что она была во мне всегда.
Объяснил ли я этим рассказом что-либо в связи с воспитанием Культуры?
В военный госпиталь приехал ансамбль песни и пляски сельской школы, чтобы подбодрить раненых.
«Ааа-са… оо-па…» – кричал бодро самый маленький танцор. И так как не все раненые могли встать и выйти в коридор, где проходил концерт, мальчик в папахе вбежал в палату, кружась и размахивая кинжалом. И, воткнув кинжал в пол, сорвав с головы папаху, бросился на колени перед недвижно лежавшим солдатом. Потом встал и низко ему поклонился. Тот посмотрел на мальчика заворожено, пальцем подозвал к себе. В глазах у него были слёзы. Он взял руку мальчика и вложил в неё кусок сахара.
«Спасибо!» – прошептал он.
Крупные слёзы медленно пробирались по его щекам.
Думал ли тогда тяжелораненый солдат о воспитании мальчика?
Вряд ли.
Шли десятилетия. Мальчик стал взрослым. Но постоянно прокручивал в душе это явление жизни, осмысливая его с разных сторон. Думал то о куске сахара, то о слезах солдата, то о его жизни, то упрекал себя, что не спросил имени.
Образ солдата возникал в нём, скромное, ненавязчиво участвуя в его духовной жизни. Но образ каждый раз всё расширялся, вбирал в себя, фокусировал, другие явления жизни и наполнялся особым смыслом. Образ этот не раз уравновешивал его взрослую жизнь, звал к состраданию, сочувствию, к пониманию красоты человеческой души.
Мальчик-танцор был я, а случай этот из моей жизни произошел в 1942 году.
Духовный мир каждого из нас неугомонен. Жизнь в нём течёт в тысячу раз быстрее, чем жизнь внешняя. И хотя мы владеем сознанием и волей, тем не менее, лучшие побуждения остаются незамеченными или улавливаются с трудом. Но если мы твёрдо будем верить, что они есть и посещают наш внутренний мир, настроим наши сердца принимать их и следовать им, то этот незримое движение к самосовершенствованию
– Дети, дети, что вы нам принесли?
– Зрение!
– А что нам надо узреть?
– То, что внутри вас!
– А что внутри нас?
– Безобразие!
Время и жизнь!
Как легко взваливать на время и жизнь свои неудачи.
Но нам это не к лицу.
Нам – это учителям, воспитателям, наставникам; мы – особое сословие, мы – надобщественное явление, мы – водители общества, художники жизни.
Время, жизнь и Культура Образования!
Культура Образования не в том смысле, чтобы возвести руки к небу, выразить на лице негодование и беспомощно воскликнуть: «Что происходит, а?! Что происходит?!»
Недовольство временем и обстоятельствами жизни должны стимулировать наши порывы к лучшему.
Пусть возмущается наш дух, но это должно означать: мы не согласны ни со временем, ни с жизнью, если они несут разложение.
Мы их будем менять.
Мы будем перетягивать будущее, в котором наше воображение рисует всю красоту и мощь Культуры. Эти старания и будут Культурой Образования, это и будет воспитанием Культуры.
«Наше время – время крушения государства, полного развала жизни, его обнажённого цинизма, проявления величайших преступлений и жестокости. Время, когда пытка находит своё этическое обоснование, а преступления вроде Варфоломеевской ночи выставляются как идеал…»
Я прерываю цитату, чтобы спросить Вас, дорогие Коллеги, знакомо ли вам это время? Сравните, пожалуйста, эти характеристики с тем, что происходит вокруг нас.
Только учтите, пожалуйста, что здесь речь идёт о времени почти столетней давности.
Записал эти мысли в своём дневнике Владимир Иванович Вернадский в 1920 году.
Возьмём с него пример: он не жалуется кому-либо о безобразиях своего времени, но оценивает их с той целью, чтобы знать, как восстать против них, на что опереться.
Теперь я продолжу прерванную мысль.
Это же самое ужасное время
«…вместе с тем есть время
сильного,
искреннего,
полного и
прекрасного
подъёма духа…»
Простите, пожалуйста, опять прерву цитату.
Хочу вместе с вами задуматься: не наблюдаем ли мы в наше необлагороженное время такой же прекрасный подъём духа?
А мы-то кто?
Какие времена наступили в мире Образования?
Сложные времена!
Это есть время –
усиления авторитаризма и административного насилия в Образовании, коварства материальных благ и расслоения детей из бедных и богатых семей;
пристрастного деления детей на развитых и малоразвитых,