Основы искусства святости. т3
Шрифт:
Таким образом, видим из всего предыдущего, что «путь Божий есть ежедневный крест», как говорит св. Исаак Сирин36.
Поэтому не будем дивиться, когда, приступая к исполнению добродетели, встречаем скорби. Сама добродетель, ввиду такой тесной связи ее с искушениями и страданиями, как у святых отцов (Исаака Сирина, Иоанна Златоуста, Марка
37
Подвижника), так даже и в наше время называется «крестом» . Из всего предыдущего еще следует и то, что спасающемуся не о том мыслить нужно, откуда, зачем и почему вокруг нас скорби, а о том, как к ним нужно отнестись, чтобы они принесли пользу, а не вред.
Но польза страданий из приведенных выше положений сама собою видна, поэтому приведу новые правила, которые непосредственно вытекают из существа страдания и составляют обязанность человека. Итак, нужно:
• Благодарить Бога за скорби.
«Мы, спя, хотим спастись, — говорит блаженный авва Дорофей, — и потому изнемогаем в скорбях, тогда как мы должны
себя блаженными, что сподобляемся немного поскорбеть здесь, дабы там обрести малый покой. И Евагрий говорит: "Кто не очистился еще от страстей и молится Богу, чтобы скорее умереть, тот подобен человеку, который просит плотника скорее изрубить постель больного"».
Потому нам нужно благодарить Бога за свои, я сказал бы, не скорби, а скорбишки (в сравнении со скорбями святых)38, что какая бы мука здесь нас ни постигла, она ничто в сравнении с будущей, уготованной грешникам. Ибо если бы нам ее вместе с раем показать, то, как говорит один из -230-
древних святых (также и преп. Серафим Саровский), «хотя бы келия твоя была полна червей, так что ты стоял бы в них по самую шею, ты терпел бы сие, не расслабевая»39.
«Переноси с благодарением, — учат святые отцы, — всякий труд и всякую скорбь, и всякую беду от демонов, которых волю исполнял ты»40.
• Просить не избавления, а терпения и помощи от Бога.
«Мученики не просили Христа избавить их от терзаний и мучений, ни подвижники не искали освобождения от трудов и потов подвижничества, — говорит св. Симеон Новый Богослов, — но те и другие умоляли лишь даровать им терпение, и с этим терпением подвизались подвигом мученичества и подвижничества, чтобы в будущей жизни восприять награду за труд свой»41.
Вообще нужно сказать, что освобождение от искушений не приносит человеку пользы, хотя бы потому, что это значит отказ от борьбы. А раз нет борьбы — нет и венцов за победу. Но отсюда нельзя выводить новоначальным, что нужно самому искать искушений и схватки с бесами. Чтобы погубить такого тщеславного человека, те нередко употребляют следующий прием: делают вид, что он их гонит и поражает, а отступают притворно (например, молодую девушку иной захочет умственно «развить», открыть сомневающейся «путь спасения» и, занимаясь, не чувствует сперва никаких блудных вожделений42; сами же демоны, находясь здесь же, вокруг парочки, зорко за ней наблюдают), потом вдруг внезапно восхищают эту несчастную душу (а иногда и другую впридачу), низвергают в грязь и погибель «и до такой степени приучают ее к порокам, что она после того уже сама себе наветует»43. Так что уж приходится только сказать с пророком Исайей: како бысть блудница град верный Сион... (Ис. 1,21)
«До какой степени опасно и вредно для молодого человека читать молодой девице что-нибудь, кроме курса чистой математики, — не без некоторого юмора иллюстрирует мою мысль Герцен44, писатель, с аскетикой даже не имеющий ничего общего45, — это рассказала на том свете Франческа да Римини Данту, вертясь в проклятом вальсе della bufera infemale*; (*адского вихря (итал.)) она рассказала, как перешла от чтения к поцелую и от поцелуя к трагической развязке».
– 231-
Но нехорошо было бы скрыть добродетель настоящих подвижников. «Неленостная душа воздвигает бесов на брань против себя; с умножением же браней умножаются и венцы, — говорит св. Иоанн Лествичник46. — Неуязвляе-мый супостатами не получит никакого венца; а кто от случающихся падений не упадает духом, того восхвалят ангелы как храброго воина».
«Монах есть тот, — говорит сей же из досточуднейших отцов и монахов, — кто невидимых супостатов, даже и когда они бегут от него, призывает на брань и раздражает, как зверей»47.
Но так как мы ленивы и суть телесни, духа не имуще (Иуд. 19), то не будем уподобляться ребенку в рубашонке распояской, берущемуся за отцовскую саблю, — всех-де «влагов излублю!» Будем с терпением принимать скорби, посылаемые нам промыслительно и по силам нашим (1 Кор. 10, 13). Не молиться об освобождении от тиранства страстей (разумею здесь: в целях дать себе «отдых») и без ропота нести свой крест — и то уже для нас есть великое дело.
Необходимое разъяснение
Целью жизни спасающегося является освобождение — чрез личный подвиг и, главным образом, благодатную помощь свыше — от страстей и принятие в себя Св. Духа или, что одно и то же, всей Святой Троицы. Конечно, не в каком-либо переносном смысле, а в буквальном (Ин. 14, 23, 25). Отсюда понятно, что вся молитва христианина заключается в одном: «Не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго». Но это отрицательная, так сказать, сторона дела, только половина его. Мало не иметь в себе страстей (ведь не верующие «ни в чой, ни в грай» тоже часто не имеют, например, блудных браней и обвиняют монахов — святых отцов — в патологии из-за того, что тех обуревают блудные помыслы), надо вместо них насадить Христовы добродетели. А это уже другое
корнем страсть вырвать), а наоборот, требуется, чтобы искушения были постоянно и чтобы мы их побеждали (а если будем им поддаваться, то тоже скоро перестанем чувствовать свои страсти, то есть приблизимся к другому краю пропасти). Но побеждать искушения, повторяю, очень трудно, душа скоро утомляется и просит отдыха. Иногда в силу естественной немощи. Но что врагам до этого? Они безжалостны и нападают тогда еще крепче; им в радость, когда увидят, что душа начинает унывать. И вот человек между двух огней. Если бесы уйдут и страсти в нем ослабнут, он не научится добродетели (потому как не станешь ни хорошим столяром, доколе не перепортишь сперва много материала, ни художником, если не переведешь достаточно краски и полотна). Если же демоны постоянно будут ожесточать душу, то пока та слаба, не сможет им долго противиться и, будучи более склонной к лени, нерадению и рассеянию, чем к терпению, вниманию и трезвению, уступит им. А это — тоже плохо. Итак, где же выход? — В том, чтобы терпеливо, без смущения, если придется пасть или испытать на себе действие этой страсти, о какой и в голову никогда мысль не приходила, а если приходила, то казалась безумной (смущаться же и удивляться, мол, откуда такая напасть, есть признак гордости: скажите, какой великий святой, что не смей до него коснуться...), — таким образом, повторяю, терпеливо и без смущения пребывать в молитве, пока Господь не сотворит с нами милости. Просить у Него помощи, чтобы дал нам сил победить врага. Просить же надо со смирением, а не с гордым чувством, что за плечами -Бог, и потому можно потешаться над бесами, как будто мы их уже победили: «Погодите, я вам покажу...» Или, наоборот, иногда втайне, как сукровица из раны, точится помысл из сердца: «Подожди просить Его о помощи, сам поборешь врага...» Анафема этому демону тщеславия! Без Бога мы ничего сделать не можем, хотя должны привнести нечто по силе своей и от собственных трудов в борьбе со страстями. И вот, если для нас полезно, Бог избавит нас от искушения; если же надо еще нас поучить смирению, то попустит оказаться нам побежденными. Будем же просить Его, чтобы, по крайней мере, это случалось с нами нечасто и чтобы нам не привыкнуть, согрешая, только раскаиваться, а не исправляться.
Теперь, мне кажется, понятно, что значат сказанные -233-
мною выше слова: «не молиться об освобождении от страстей», даже если ленивая плоть побуждает нас «дать себе отдых» (и это при том, что нам заповедано молиться об освобождении от страстей). Когда святые молились об избавлении их от страстей, то молились так вообще, высказывая Богу задушевную цель своей жизни, чтобы Он помог им в конце концов исполнить свое назначение на земле и победить диавола. А когда они просили Господа дать им силу потерпеть свои страсти, как бы не желая с ними расставаться, то этим самым показывают нам следующие свои мысли и настроение: «Случившееся искушение есть, без сомнения, временное (1 Кор. 10, 13), соразмерное моей степени духовного устроения и ничтожное в сравнении с будущим блаженством (Рим. 8, 18). Этому искушению наступит конец, хотя обычно кажется, что он не предвидится. Пройдет день, неделя, месяц, год (смотря по силам человека), и опять станет на душе радостно, весело, забудется, что только за минуту перед этим все было покрыто мраком, и смысла в жизни своей не находил, и тошно было, и ничего делать не хотелось (разве только биться головой о стену — как в миру выражаются). Следовательно, желание "отдохнуть" есть уступка врагу, который потому и нападает, что видит меня унывающим. Поэтому попрошу у Бога помощи еще немного потерпеть, ибо это полезно мне для смиренного о себе мнения, для осознания того, что я — ничто, валяюсь в грязи со свиньями и обложен похотями. Лишь бы не уступать врагам на деле. А со стороны, помыслами, пусть нападают...» И если демон увидит в нас суровую решимость сопротивляться — скоро, если не тут же, бежит от нас. И если собственными руками, презирая боль, выдавим гной уныния из собственного сердца, то оно станет чистым — через минуту в душе прояснится, воцарятся бодрость и радость. Бесы не любят, чтобы из-за них подвижники получали венцы. Таким образом, христианину подобает молиться об избавлении от страстей вообще, но в частности терпеть их — в молитве и со смирением.
Здесь нет противоречия. Ниже я укажу, как вели себя святые отцы в искушениях и скорбях в разное время своей жизни: новоначальными и совершенными, — тогда дело еще яснее будет. И каждый пусть соразмеряет образ своего поведения соответственно со своей духовной силой. Ибо -234-
добродетели имеют свои степени, и они — не винегрет, в котором, чем усерднее все перемешано, тем лучше, но каждая из добродетелей требует особого подхода. А главное, повторяю, не будем искать приключений и тем раздражать бесов, потому что такое поведение в нас есть признак гордости, а гордым Бог