Основы искусства святости. т3
Шрифт:
Но если бы дело заключалось только в том, чтобы ничего не иметь, то нищие — продолжу словами учителя первохри-
– 248
27
стианской Церкви (II века) Климента Александрийского ,
– «вовсе ничего не имеющие, но, ходя обнаженными, выпрашивающие, что необходимо на день, по дорогам располагающиеся... Бога же и праведности Божией не знающие, единственно из-за этой крайней нищеты своей, из-за этой беспомощности жизни, из-за этого неимения вещей ничтожнейших должны были бы считаемы быть за людей счастливейших и богоугоднейших, и за наследников
жизни вечной». Но это не так. «Не всегда нищета похвальна, — говорит св.
28
Василий Великий , — а
– не бедные имуществом, но избравшие нищету сердца».
Таким образом, мы невольно подходим к вопросу о христианской, то есть настоящей, добродетели. Обидно бы было любителю драгоценных камней, купивши бриллиант за дорогую цену, узнать после, что тот фальшивый, но несравненно еще обиднее жаждущему найти бесценный бисер (Мф. 13, 46), Христа, и узнавшему о поддельности и ничтожности мирских добродетелей — лишиться святоотеческого и церковного учения об истинном доброделании. Удовлетворяя желание этих людей, я и перехожу к сему предмету.
29
III. О сверхъестественной добродетели. В начале своих «Основ» я уже имел случай кратко сказать о сущности сверхъестественной добродетели, или вообще добродетели христианской. Но этого мало. Вопрос этот серьезный, ведь от того или иного взгляда на него и его решения зависит направление всей нашей жизни.
Как в сказке говорится: «Кто поедет в правую сторону, тот будет здрав и жив, а кто поедет в левую сторону, тот будет убит...»30
К этому же — уяснению сущности божественной добродетели и ее отличия от добродетели естественной — христианина обязывает и благодарность Богу за Его просвещение нас грешных: светская наука до сих пор путается в этом вопросе31, желая разрешить его собственными силами — что, конечно, невозможно, — а нам Господь даровал ведение се--249го даром, благодатию Своею, и вемы вся, и не требуем, да кто из внешних учит ны (1 Ин. 2, 20, 27).
Чтобы представить дело яснее и нагляднее, изложу его схематично, под рубриками.
Внешняя сторона вопроса: в чем отличие добродетели сверхъестественной от естественной?
Божественная, христианская добродетель отличается от всякой другой, прежде всего:
32
1. По своей цели. У спасающегося все должно быть направлено во славу Божию, потому что вся содела Господь Себе ради (Притч. 16, 4). Апостол Его глаголет: Аще убо ясте, аще ли пиете, аще ли ино что творите, вся во славу Божию творите (1 Кор. 10,31). И в другом месте, обращаясь к своим возлюбленным филиппинцам, он говорит: ...да будете исполнены плодов правды Иисус Христом, в славу и похвалу Божию (Флп. 1, 11). И сам он ради Бога — 5i ov — всех отщетихся (от всего отказался), и вменяю, пишет, вся уметы — оки^аХа (сор, то, что под ногами валяется) — быти (Флп. 3,8).
В силу этих слов, христианину
33
лучен от него (Писания) положительный ответ .
Так поступали и великие подвижники. Один брат спросил авву Антония Великого:
– Что делать мне, чтобы обрести милосердие у Бога? Святой старец ответил:
– Что скажу тебе, то сохраняй тщательно: где бы ты ни был, имей пред своими очами Бога и делай только то, на что имеешь свидетельство Писания...3
Следовательно, каждый, что бы ни делал: книжку ли читал, ел или разговаривал, печку растоплял или еще чем занимался — должен чувствовать себя так, как будто все совершает перед Самим Богом, пред Его Престолом. На самом деле так оно и есть, только совесть наша до того огрубела и зачерствела, что мы не замечаем постоянного присутствия Божьего. А святые, имевшие страх Божий, это остро чувствовали, и Енох именно захождение пред Богом был взят
35
живым на небо (Быт. 5, 24) . Если бы и мы всегда имели в душе подобное чувство, то с помощью благодати Божией смогли бы тонко разбираться в том, какое -250-
дело можно делать и какое нельзя, ибо совесть наша, в случае недоброго дела, сейчас бы запротестовала, возмутилась, даже краска на лице выступила бы, в пот ударило, и сердце захолонуло бы. Блажен, кто приобрел такую приснободр-ствующую помощницу!..
Но каждый освободившийся от тяжкой работы князю мира сего хорошо, конечно, помнит, как ему приходилось, связанному по рукам и ногам светскими обычаями и «приличиями», совершать все свои дела, совершенно не имея в виду духовно-божественных целей, и потому быть в странном, если не сказать просто глупом, положении. Окружающие его люди говорили «красивые», «высокие» слова о прогрессе и общественном благе, а на деле получилось только то, что разношерстное по волям, убеждениям и личным вкусам стадо, соединенное общей земной (следовательно, формально, а не органически близкой человеку) идеей, отторгнутое душой от Бога и посему всегда порочное, <озабоченное своими> судами, казнями, войнами, мечется
в смятетт во мраке, не видя просвета... И каждая единица этого стада, находясь даже в самых лучших условиях, не может до самой смерти освободиться от разъедающих душу и тело страстей (гнева, похоти, зависти, печали), от сомнений, страха за свое благополучие, свою будущность...
У некоторых и таких целей нет, а просто живут серенькой, личной и даже «гаденькой», как фельетонисты выражаются, жизнью. Не исключая и великих ученых, которые тоже, под видом принесения пользы обществу, удовлетворяют только собственную страсть.
Нет слов, в миру, бывает, много трудятся, есть даже свои «мученики», но весь труд этот и мученье не ради Христа. Остановимся и разберем для примера хотя бы работу ученых. Посмотрим, что она собой представляет?
Движущей силой здесь является не любовь к Богу и не стремление прославить Его имя, а собственный интерес (страсть к предмету), или тщеславие (желание прославиться), или выгода (извлечение прибыли и приобретение комфортабельных условий жизни чрез занятия литературой, искусством, наукой), или даже пресловутое стремление к истине, которая в данном случае превращается в какую-то самодовлеющую цель и фетиш. Ученых же, особенно естествоиспытателей, задавшихся мыслью исследовать природу с целью прославить не себя, а Творца, в настоящее время, кажется, нет.