Основы искусства святости. т3

Беляев Епископ Варнава

Приведу теперь самые добродетели, и опять по преподобному Иоанну Лествичнику¹⁴; продолжу выдержку из него (со своими замечаниями)*. (*Нумерация принадлежит еп. Варнаве. — Прим, составителя.

«Указание и признаки преуспевающих, — говорит он, - суть:

1. Отсутствие тщеславия.

2. Безгневие.

3. Благонадежие.

4. Безмолвие.

[Раньше было молчание уст — телесная добродетель, а теперь молчание помыслов, самого ума¹⁵.]

5. Рассуждение.

– 269-

[Надо

знать, что рассуждение рассуждению рознь. Иногда и в отношении новоначальных можно встретить у святых отцов выражение, что те имеют рассуждение, но последнее надо понимать в узком смысле, ибо, по существу, они его, конечно, не имеют.

Итак, «рассуждение в новоначальных есть истинное познание своего устроения душевного; в средних оно ест ь умное чувство, которое непогрешительно различает истинно доброе от естественного и от того, что противно доброму...»¹⁶ А что такое рассуждение в собственном смысле, как

17

божественный дар у совершенных, будет сказано в ином месте .] 6. Твердая память суда.

7. Милосердие.

8. Страннолюбие.

[У новоначальных братолюбие сводилось к чувству благорасположенности ко всякому ближнему. А теперь оно приняло активную окраску, теперь старается проявить себя вовне и на деле показать границы своей силы. Вот только когда дозволяется благотворить ближним и «служить обществу», «человечеству» (как говорят в миру люди, старающиеся показать, что они проповедуют нечто высокое и разумное). После великих подвигов и приобретения духовного разума. Да и то в меру. На первой же ступени требуется лишь упорядочивать свою собственную душу, ей одной служить и благотворить. А кто не вступил еще и на первую, о том не знаю, что и сказать... Слова-то их, может быть, хороши, ибо у нас наворованы, а понимание этих слов и приложение к делу нелепое. Впрочем, Бог смотрит на намерение человека, и совершаемое ради Бога, хотя и неправильно, всегда

приносит пользу, а какую, это уже иной вопрос: в полной мере узнаем на том свете.]

9. Приличное вразумление.

[Надо хорошенько запомнить мирским и новоначальным: учить других раньше времени и не имея дара рассуждения — нельзя. Неуместное слово и без плода остается, и нашу собственную душевную жизнь расстраивает. Потому-то и дана была выше заповедь молчания. ]

10. Бесстрастная молитва.

11. Несребролюбие».

Итак, вторая ступень, как видно из всего предыдущего,

– 270-

есть преддверие святости. Все, кажется, уже сделано, страсти уничтожены, добродетели взращены, душа всячески упорядочена, но не достает в ней самого главного — Св. Духа. Пришествие Его завершает дело и является целью всякого разумно подвизающегося. Но если при всех предыдущих подвигах нечто зависело и от наших усилий, то стяжание Духа Святого не от нас зависит, а всецело от Него Самого. Насильно Его не привлечешь. Будет Его святая воля — придет Он к нам, а не будет — никакие подвиги не помогут, хотя нельзя отрицать и того, что смирение, и одно оно, сильно привлекает на человека Его благодать. Однако, в конечном счете, она, как и само смирение, есть совершеннейший дар Божий, чтобы и в этом нельзя было человеку возгордиться. В приводимых ниже словах преп. Симеона Нового Богослова читатель найдет еще одно объяснение этого вопроса¹⁸.

В заключение этих двух отделов

скажу еще несколько слов, причем длиннота примечания, думается, с избытком искупится его важностью. Сделать это надо для предотвращения смущений и недоразумений со стороны немощных, которые, подпавши под влияние некоторых сумбурных и лесчих учений, и сами начинают идти по ложному пути (а значит и неправо мыслить). Разговоры же, сбивающие их с толку, похожи на следующие: «В чем же заключается ваше христианство, когда вы все эгоисты, думаете только о своем личном спасении, молчите, от всех бегаете, лица имеете пасмурные? Кому это нужно? Во всем сказывается ваш эгоизм: в лучшем случае, если вы работаете Богу не из страха перед адом, то, конечно, из-за награды и надежды на Царство Небесное... Опять эгоизм. Нет чтобы делать добро ради самого добра, без корыстных расчетов». «А посмотрите, как у нас, — прибавляют наиболее бесстыдные и безумные из этих людей, — нравственность отделена от религии, потому что можно добро ради самого добра совершать, без всякого Бога. Дело чистое, без всякой тени эгоистических пристрастий...» и так далее и тому подобное.

Этот бесовский набор благочестивых как будто слов часто производит на только что вступивших на путь спасения и потому совершенно неопытных и незнакомых ни с положениями аскетики, ни с догматами и канонами церковными впечатление чего-то очень умного, дельного, основательного, великого, блестящего, «идейного», чистого, светлого,

– 271-

бескорыстного, прекрасного. На самом же деле, подобные доводы — богохульство и извращение всех основ христианства и спасения, хотя отголоски их можно встретить и в книгах ученых, так называемых «богословов». Но

ревнующему о своем спасении не нужно теряться ни пред какими титулами. Что из того, что «ученый»? Дал Бог талант, вот и пишет. Но что он пишет, надо еще сверить с учением нашей матери, св. Православной Церкви. Пушкин, имея талант, возвратясь после пьяного дебоша домой, одинаково успешно и легко мог писать как «Пророка», так и «Гаврилиаду».

Итак, здесь мы видим обычный прием тайных и явных последователей сатаны: брать свое лживое учение, облекать его в христианскую форму и преподносить простецам как самое чистое, не извращенное «попами», евангельское учение. Или, наоборот, то неправильное понимание христианства, которое Церковь порицает и исправляет, приписывают ей самой как непогрешительное и истинное, и защищаемое ею. Но раскроем всю ложь таких приемов и обвинений...

Буду краток. Достаточно сказать, что христианство и не учит вовсе тому, в чем его обвиняют, и безбожные выводы, делаемые автономистами, исповедующими безрелигиозную мораль, возможны только при тех лживых предпосылках, на которых они строятся. Если бы Христос, действительно, учил тому, чтобы мы работали Ему лишь из-за страха геенны и из-за желания получить в награду Царство Небесное, тогда можно бы было искать иного, лучшего, более «бескорыстного» учения. Но Господь учит о любви и нашем сыновнем отношении к Богу, при которых нет места для страха или корыстолюбия (Мф. 5, 9, 45; Мк. 13, 38; Ин. 12, 36; 13, 34; 15, 9, 10, 13; 17, 26; 1 Ин. 4, 18).

Итак, как нельзя мотивы, движущие верующими на несовершенных ступенях духовного развития, считать принципиальными для христианства, так нельзя отрицать и их воспитательного значения для маломощных. Силу их исповедует (и до того, что увеличивает их привлекательность с каждым днем!) самый мир: призы, награды, ордена, чины, венки, подношения, с одной стороны, и тюрьмы, пытки, казни — с другой хорошо говорят об этом. Не миру бы, следовательно, делать такие упреки христианству.

Но меня более понуждает необходимость поправить неправильные взгляды и поступки некоторых спасающихся, и даже в чину иноческом, которые сбиваются на подобную -272-