Основы искусства святости. т4
Шрифт:
Упомянув о вере, надежде, любви, бесстрастии и других добродетелях, св. Иоанн Лествичник говорит: «По моему разумению, вера подобна лучу, надежда —
свету, а любовь — кругу солнца. Все же они составляют одно сияние и одну светлость».
И еще сказал:
«Любовь, бесстрастие и сыноположение различаются между собою одними только названиями. Как свет, огонь и пламень соединяются в одном действии, так
3
должно рассуждать и о сих совершенствах» .
Исходя из этого, и я приведу описания различных проявлений и действий благодати Св. Духа в совершенных мужах и женах. Из многих же дарований выберу, однако, немногие, а именно: или наиболее часто упоминаемые
моему мнению, дать незнакомому с богословием правильное понятие о цели и назначении своей жизни на земле и на небе.
I. Обожение
«Бог не для того сделался человеком, чтобы Ему поклонялись и веровали, что Он Бог и человек, — просто как случилось; но Он соделался человеком для того, чтобы мы соделывались общниками Божеского естества, как и Он соделался общником человеческого естества, и, познав силу сего таинства и восчувствовав благодать, благодарили Его4.
В чем же состоит это приобщение Божеству, это обоже-ние тварной человеческой природы, это богоуподобление (Гал. 3, 27; 1 Ин. 3, 2)?
Те, которые сподобились соединиться с Богом, «бывают и сами богами по благодати... Отец одевает их в первую одежду, т. е. в одеяние Господа, которое носил Он прежде сложения мира... и вместе в Духа Святого, Который и изменяет боголепно всех их некиим дивным, неизреченным и божественным изменением... Дает им еще Отец и ум Христов, да сияет он над главою их и открывает им тайны, которых не может выразить в слове язык человеческий. Дает Он им при этом и новые очи, и новый слух»5.
Те, которые — хотя бы были раньше «омраченными: блудниками,
прелюбодеями, распутниками (аоютог), грешниками... — отрекутся суетного и обманчивого мира, без ненависти (а^юю^) возненавидят родителей и братии, считая себя странниками и пришельцами в жизни; те, которые лишат себя богатств и имуществ, совершенно отвергнув пристрастие к ним; те, которые ради славы небесной от души возгнушаются пустой славы и похвал людских; те, которые отсекли свою волю и соделались для пастырей как бы незлобивыми овцами; те, которые стали мертвы телом ко всякому худому деянию, до пота трудясь над возделыванием добродетелей и руководясь в жизни одною только волею кормчего (т. е. старца и духовного отца. — Еп. Варнава), чрез послушание омертвевая и опять же оживая; те, которые, благодаря страху Божию и памяти смертной, по все дни и ночи проливают слезы и умно (мысленно. — Еп. Варнава) припадают к стопам Владыки, испрашивая милости и оставления грехов»6, — эти, благодатию Божией, наконец
– 238
7
делаются нетленными , «чадами Божиими, братиями Спасителя, сонаследниками Христу, Богу же наследниками, богами, пребывающими с Богом в Духе Святом, хотя и связанными одною только плотию, но духом свободными, которые легко совосходят со Христом на небеса и стяжали там полное гражданство в созерцании благ, коих не видели очи»8. Когда Создатель вдохнет Божественного Духа в человека, тогда «Он вселится и будет обитать [в последнем], и просветит, и всего его переплавит, тленное обестленив и вновь переплавив обветшавшую храмину души его»9. Члены тела обоженного человека становятся членами Христовыми10, и сам он уже не господин более над собою, но орган Духа Святого, в нем обитающего, Который подвизает его и Сам
Но и после всего этого, после сочетания человеческой природы с Богом, святой «неизменно остается двояким из того и другого: по усыновлению — богом, по природе же весь является ничем иным, как человеком»12.
II. Бесстрастие
13
«Великолепие неба суть звезды, — говорит св. Иоанн Лествичник , — а украшение бесстрастия — добродетели; ибо бесстрастие, как я думаю, не иное что есть, как сердечное небо ума, которое все коварства бесов считает за детские игрушки ».
«Итак, истинно бесстрастным называется и есть тот, кто тело свое сделал нетленным, ум возвысил превыше всякой твари, все же чувства покорил уму, а душу представил лицу Господню, всегда простираясь к Нему, даже и выше сил
14
своих» .
Еще по-иному можно определить бесстрастие таким образом:
«Та душа имеет бесстрастие, которая приобрела такой же навык в добродетелях, какой страстные имеют в сластях (страстях)»15.
На примерах последнее будет виднее.
«Если верх объядения состоит в том, что человек принуждает себя на принятие пищи, когда и не хочет есть, то верх воздержания — в том, чтобы и при алкании неповинную плоть свою удручать воздержанием»16. «Так, один старец страдал некогда в сильной болезни, так что у него изнутри извергалось много крови.
– 239В это время у одного брата случилась сухая древесная почка; сварив кашицу,
17
он опустил в нее почку , принес старцу и просил его вкусить, говоря: "Окажи любовь, вкуси; это, может быть, тебе поможет". Старец, посмотрев на него внимательно и долго, сказал: "Поистине, желал бы я, чтобы Бог оставил меня в этой болезни еще на тридцать лет..." И при такой болезни святой старец не хотел принять даже малую часть кашицы. Брат взял кашицу и ушел в свою келью»18.
«Если предел блуда, — продолжает св. Иоанн Лествич-ник19, — есть то, когда кто похотствует при виде животных и даже бездушных созданий, то предел
чистоты состоит в том, чтобы ко всем иметь такое же чувство, как к предметам
20
неодушевленным .
Если крайняя степень сребролюбия есть то, когда человек не может перестать собирать богатство или не насыщается им, то высота нестяжания состоит в том, чтобы не щадить и тела своего [как было в предыдущем случае со старцем в болезни].
Если крайним пределом уныния считается, когда кто и в покое... не имеет терпения, то верхом терпения справедливо называется то, если человек, находясь в утеснении, считает себя имеющим отраду21.
Если пучину гнева означает то, когда человек и наедине гневается, то глубина долготерпения показывается в человеке, когда он пребывает в равном спокойствии
и в присутствии и в отсутствии злословящих». Однажды авва Иоанн Колов22 сидел против церкви. Братия окружили его и спрашивали о своих помыслах. Один