Особенная семья
Шрифт:
Ну, возможно, слово «преодолеть» звучит здесь чересчур оптимистично. «Принять» было бы ближе к истине. Она помогала родителям примириться с тем, что иногда происходят вещи, над которыми никто не властен. Такую реакцию у родителей Анна могла понять, но у брата… тем более у Лайама…
– Я сделал это, Лайам. Ты слышал? Я приехал на автобусе из магазина домой сам, от начала до конца! И мне не потребовалось, чтобы ты меня подвозил!
– Да, я тебе не потребовался, – ответил Лайам, причем голос его прозвучал не радостно и не
– Ну, не я один все-таки. Я вместе с тем парнем, водителем автобуса. – Колм чуть не прыгал от возбуждения.
Если бы не присутствие Лайама, от которого буквально веяло суровостью и гневом, Анна, пожалуй, попробовала бы научить Колма танцевать победный танец племени мумба-юмба. Но вид разгневанного Лайама не располагал к радости и веселью. Она вдруг почувствовала: все, что между ними было, закончилось. Да, конечно, она и не рассчитывала на великую и вечную любовь, но все же… все же их с Лайамом отношения заканчивались слишком рано. Слишком, слишком рано.
– Так что теперь я могу быть самостоятельным, Лайам! Анна покажет мне, как ездить на автобусе повсюду. О, о! Я теперь смогу делать для тебя покупки, потому что знаю, как добраться до дома от рынка Келлера! Правда, Анна?
– Правда, Колм. – Она думала о том, насколько серьезен был Лайам, когда говорил о прекращении всяких деловых отношений с фондом «Рассвет». Судя по напряженному выражению лица, совершенно серьезен.
Колм, судя по всему, совершенно не ощущал исходящих от Лайама волн гнева.
– И могу поспорить, если ты составишь список, Лайам, и дашь мне, я все смогу купить! Я хорошо умею считать деньги. Я много что могу делать сам, если мне немного помочь. Правда, Анна?
Она посмотрела на Лайама, который откровенно избегал встречаться с ней взглядом.
– Правда, Колм.
Он все еще злился на нее. И она его не винила. Ей надо было подготовить его заранее и заранее же обсудить с ним автобусный эксперимент. Поговорить о работе для Колма.
Нежелание раскачивать лодку близких отношений с Лайамом – плохое оправдание. Получалось, что Анна, очень хорошо умевшая раскачивать лодки там, где этого требовали ее профессиональные обязанности, легко отступила, едва речь зашла о ее личной жизни.
– Эй, Анна, давай съездим купим что-нибудь на ужин, ладно? Да, Лайам? Давайте все поедим бургеры! Я люблю бургеры! Да, и я скажу тебе, где поворачивать, потому что я должен узнать, как тут вокруг ездят, чтобы в следующий раз в автобусе не наделать ошибок.
– Колм, я бы с удовольствием поужинала с вами и отметила сегодняшнее событие, но у меня на сегодня другие планы. – Колм помрачнел лицом, и Анна быстро добавила: – Но может быть, завтра, когда я приеду, мы сможем зайти в кафе и поесть мороженого? – Она затаила дыхание, ожидая от Лайама возражений или даже прямого запрета приезжать на занятия, но тот ничего не сказал.
А Колм,
– Мороженое – это хорошо. Отличная мысль, Анна! И мы сможем поехать на автобусе! Я покажу тебе, Анна, как это делается, потому что я теперь хорошо умею ездить на автобусе.
– Увидимся завтра, Колм, – и чуть мягче добавила: – Лайам.
– Увидимся завтра, Анна, – ответил Лайам.
Она вздохнула с облегчением. От ее услуг не отказываются! По крайней мере, пока.
Анна направлялась к Сили с бутылкой вина и приличным куском сыра бри. Сили открыла ей с телефоном возле уха и коробкой крекеров под мышкой.
– Да… угу…
Анна оставила подругу разговаривать по телефону, а сама направилась на кухню, отыскала там штопор и бокалы, налила себе и Сили вина. Она раскладывала сыр на тарелке, когда Сили присоединилась к ней уже без телефона.
– Каких новостей хочешь, хороших или плохих? – спросила Сили, вместо приветствия.
– На твой выбор.
– Хорошая новость в том, что Комитет по зонированию разрешил изменить статус нашего нового дома.
Анна попыталась изобразить энтузиазм и нарисовала на лице улыбку. Даже ей самой эта улыбка показалась хрупкой и лживой, но ничего лучше она просто не смогла из себя выдавить.
– Это не просто хорошая новость, это великолепная новость! Но теперь я почти боюсь спрашивать о плохой новости.
Сили сделала глоток вина.
– Соседи взбунтовались и протестуют. Они составили петицию и утверждают, что групповой дом по соседству уменьшит стоимость их недвижимого имущества.
– О-о, – только и смогла выдавить из себя Анна, когда до нее дошла наконец суть проблемы. – Но разве они не знали, что мы не планируем большого числа обитателей в этом доме? Их всего-то трое!
– Не знаю, что они знают, но они категорически против.
– О-о, – беспомощно повторила Анна. Пытаясь прийти в себя, она сделала подкрепляющий глоток вина из бокала и спросила: – И что теперь?
– Мы все должны появиться перед городским советом. Они представят свои аргументы, мы свои, и совет решит.
Она почувствовала легкую тошноту и оттолкнула бокал.
– Это будет день, достойный Книги рекордов.
– Что еще случилось? – В голосе Сили явственно прозвучали материнские нотки.
Расскажи-мне-что-случилось-и-я-попытаюсь-все-исправить или что-то в этом духе.
– Колм совершил первую самостоятельную поездку на автобусе. – Как правило, такие слова в отношении любого клиента сопровождались у Анны гигантской волной облегчения. На этот раз все было не так.
Сили улыбнулась:
– Великолепно. Для него это очень серьезная веха. Вообще он делает семимильные шаги, и все благодаря тебе.
– Да нет, дело не во мне, дело в самом Колме.
Улыбка Сили померкла.