Особенная

Чарская Лидия Алексеевна

— Надеюсь, — ответила Рен и ее деревянный голос прозвучал такой не допускающей возражения самоуверенностью, что Лика сама преисполнилась уверенностью за счастье сестры.

— Брат Чарли! Поздравляю вас!

— Сестра Лика! — барон нагнулся и поцеловал руку своей новой belle soeur по обязанности родственника.

Лика поспешно отдала ему поцелуй в голову или, вернее, в тщательно подстриженную щетинку волос и поспешила в смежный с церковью зал, где приглашенных ждали конфеты, фрукты, шампанское и чай.

— Позвольте поздравить вас, Лидия Валентиновна! —

послышался Лике звучный, уже хорошо знакомый голос.

— С чем? — улыбнулась она, радуясь видеть снова своего друга князя. — С чем поздравить? Ведь не я же венчалась, Всеволод Михайлович, а сестра.

— Да, но это так принято поздравлять родных и знакомых новобрачных, — пояснил ей улыбаясь князь, передавая ей бокал с искрящимся в нем вином.

Лика неудобно приняла его из рук князя, намереваясь подойти с ним еще раз поздравить молодых, что хрупкая хрустальная вещица выскользнула из ее руки и упала на пол, разбившись на мелкие кусочки.

Лика вспыхнула до слез от смущения за свою неловкость.

— Ничего, Ликушка, бей больше, это счастливая примета! — весело подхватил Толя, состоящей шафером Рен, подбегая к младшей сестре, и тут же поправил ее оплошность, подавая ей новый бокал, до краев наполненный искрящимся вином.

— За вашу идею, князь, за ваше учреждение, за ваш милый питомник! Да? — с доброй улыбкой чокнулся с Гариным веселый, жизнерадостный юноша.

— И за наших детей, — подтвердил князь Всеволод, — не правда ли, вы согласитесь выпить за наших детишек, за здоровье Феди, Митюши, Тани и других, — протянул свой бокал к брату и сестре Гарин. И Лика, снова сияя, выпила за здоровье своих любимцев-малышей.

XVI

Елка в приюте была назначена на третий день праздника. Лика пригласила на это скромное торжество самых близких и симпатичных из своих друзей. Баронесса Циммерванд, Сила Романович, его кузина Бэтси и Анатолий должны были присутствовать на торжестве приютских малышей. Мария Александровна была не совсем здорова и поневоле осталась дома, хотя и рвалась поглядеть ее приют.

Лика приехала еще задолго до назначенного часа в питомник и деятельно занялась последними приготовлениями к елке.

Последняя вышла на славу. Сила Романович не пожалел денег, чтобы побаловать ребятишек и прислал целый транспорт всевозможных украшений, сюрпризов и конфет, навешанных усилиями Лики, Валерии Ивановны и няни на пышные ветви огромного дерева.

В ожидании почетных гостей, детишки толпились в зале, ахали, пищали, восторгались и с каким-то трепетом и благоговением смотрели на пышную ветвистую красавицу, наполнявшую запахоме лесной хвои небольшой приютский зал.

— Ну-с, детвора, а теперь помолимся, пока нет никого; помолимся хорошенько за ваших благодетелей и за то счастье, которое Господь Бог даровал всем вам! — произнесла Лика, покончив с последними украшениями

и соскакивая на пол с высокого табурета, на который она вскарабкалась, чтобы возможно удобнее украсить верхушку зеленого деревца.

Вмиг детишки притихли и, еще теснее окружив свою юную попечительницу, опустились по ее приказанию на колени посреди зала и вперили в висевшую перед ними, освещенную светом лампады, икону свои детские чистые глазки.

Лика ласковым взглядом окинула свое маленькое стадо и, поместившись позади них, тихим, торжественным голосом запела мелодичную и красивую «Молитву Девы». Почему она выбрала именно эту арию вместо церковной молитвы, молодая девушка решительно не могла себе дать отчета…

Она стояла среди толпы всех этих коленопреклоненных ребятишек, такая же прекрасная и детски чистая, как и они. И песнь ее звучала тою же чистотой, той же всеобъемлющей силой истинного милосердия и любви.

Увлеченная, унесенная как на крыльях куда-то высоко-высоко своим неземным порывом, Лика не слышала как дрогнул звонок в передней, как горничная открыла дверь, как на пороге появилась стройная, высокая фигура князя. И лишь, как гимн закончился мелодичной и особенно красивой нотой, молодая девушка подняла голову, ее глаза встретились с растроганным и просветленным взором Гарина.

— Это вы! А я и не слышала, как вы подошли! — проговорила она смущенно, наскоро поправляя растрепавшиеся во время возни и уборки елки волосы.

— Если бы вы знали только, как вы были трогательны сейчас, сию минуту, окруженная молящимися детьми! — произнес князь, добрым, ласковым взглядом глядя в лицо девушки, — и как страшно жаль, что по причине простудного недомогания моя Хана не могла приехать сюда сегодня повидать вас и познакомиться с нашей детворой. Она бы приняла вас за ангела, слетевшего к нам с неба.

Баронесса Циммерванд и оба Строгановы — Сила и Бэтси застали князя и Лику, окруженными шумящей, визгливой, в полном смысле слова, ошалевшей от радости детворой.

— Вы — точно добрые волшебники среди чающих от вас щедрот всех этих крошечных людей, — загудел бас вошедшей в зал великанши баронессы.

— Нет, волшебники — не мы, а вот кто волшебник! — вскричала Лика, выдвигая вперед несказанно смущенного ее вниманием Силу Романовича. — Посмотрите, чего только он не надарил детям!

— Ну, вот, помилуйте! Как же не послужить доброму делу! — смущенно оправдывался тот, краснея и меняясь в лице от непривычного для него всеобщего внимания и любезности.

— Господа! Mesdemes et monsieurs! Чтобы не терять золотого времени даром, я предлагаю сейчас же зажечь елку! — весело вскричал Анатолий к немалому удовольствию карапузика Феди, преважно восседавшего у него на плечах. Другие дети тоже в одну минуту окружили молодого пажа.

— Федя! Зажигай елку! — живо командовал юноша, протягивая малютке палку, на конце которой была прикреплена тоненькая розовая свечка.

— И я, дядя Толя! И я! — подняла голос Танюша, общая любимица взрослых и малышей.