Особенности национальной рыбалки
Шрифт:
— Ага, направо, потом налево… — не поняв чужого языка, кивнул Лёва. — Кузьмич, запомнил? Спасибо, родной! Но русский язык учи — пригодится… Поехали, Кузьмич!
Джип лихо помчался вперёд.
Милиционер растерянно смотрел вслед.
— Виллэ, что случилось? — по-фински крикнул от машины напарник «милиционера».
— Эти русские совсем обнаглели! — после недолгого размышления ответил на таком же чистейшем финском Виллэ. — Разъезжают пьяные, как у себя дома…
Мчались на предельной скорости по узкой дороге. Соловейчик
— Я ещё на пирсе почувствовал — что-то не то, — сказал Лёва Кузьмичу. — Чисто слишком. Аккуратно, всё не по-нашему… И ностальгия… Всё такое же — вода, деревья, а на Родину тянет…
— Почувствовал он ещё на пирсе, — проворчал егерь. — А в магазине кто с девицами заигрывал?
— Это машинально, по инерции, — оправдывался Лёва, — Как думаешь, мы в Финляндии или Швеции? Наверное, в Финляндии — плыли не очень долго…
— Думаю, нам бежать надо. Тихо, пока не поймали, — сказал Кузьмич. — Одна только проблема — генерал…
— Да, с ним сложности могут возникнуть, — задумался Лёва, — Он вполне может на принцип пойти…
Остановили машину у дома, который при утреннем свете выглядел несколько иначе.
Лёва осмотрел строение, попытался прочитать табличку перед входом на непонятном языке:
— Вроде здесь останавливались?
— Хорошо!.. — донёсся с воды голос Иволгина. Генерал плавал вдали от пирса, оставляя за собой клубы сигарного дыма, как дредноут в море.
— Здесь! — Кузьмич рванулся в дом.
Промчались мимо спящего сотрудника наверх.
Сергей Олегович продолжал безмятежно спать в длинной ночной рубахе и колпаке. Рядом предавался сну прокурор Чердынцев. Лёва стал тормошить их:
— Серёга, вставай! Прокурор, подъём! Мы оказались за кордоном! Линять надо быстро и тихо!
Прокурор молчал, сладко причмокивая губами. Сергей Олегович начинал пробуждаться.
— Давай поднимай его. Хоть одного в чувство приведём… — Кузьмич подхватил тело под руки.
Лёва помог затащить его в ванную комнату. Включили холодную воду и поместили Сергея Олеговича, прямо в ночнушке и колпаке, под струи душа — на раздевание было жалко тратить время. Он, не открывая глаз, молча пытался выползти из-под воды, но Лёва строго следил за его движениями, не давая перебраться на сухое.
— Серёга, мы за кордоном! Нарушили границу! — говорил Лёва.
— Нас в тюрьму могут упрятать! — пояснил Кузьмич. — Тогда не скоро рыбку половишь…
— Когда уходим? Ночью? — очнувшись от сна, ветревоженно спросил Сергей Олегович, стоя под струями воды.
— Сейчас надо уходить, до ночи можем не продержаться, — посоветовал Лёва.
— Господи! Угораздило меня! — Сергей Олегович оглядел свой странный костюм. — Кто это меня так нарядил? Наверное, твой, Кузьмич, сотрудничек расстарался?
Он попытался шагнуть —
— Сволочь сотрудник таблетку подсунул — до сих пор в сон бросает… — пожаловался Сергей.
Помогли выбраться из ванной, стали вытирать полотенцем.
— Это всё ты — на Алголь иди! Два пальца левее — не промахнётесь! Куда ты нас завёл?! — смотрел на Лёву Сергей Олегович. Потом перевёл взгляд на егеря: — Половили рыбку! Спасибо!
— За штурвалом стоял ты… — напомнил Лёва. — И кончай крайнего искать — надо ноги делать…
— А Михалыч? — посмотрел на них Сергей Олегович. — Вы же его знаете — он упёртый.
— Серёжа, что ты говорил насчёт таблеток сонных? — спросил Лёва.
Кузьмич, Лёва и Сергей Олегович сидели на пирсе и ждали генерала, который плавал с неизменной сигарой в зубах совсем рядом. На стуле посапывал прокурор Чердынцев, заботливо помещённый в тень солнцезащитного зонта.
— Михалыч, — не выдержал Лёва, — вредно так долго в воде находиться — можно заболеть…
— Все болезни — от бескультурья, — плескался генерал, не собираясь выходить из воды. — Вода — колыбель разумной жизни. Я просто возвращаюсь к истокам бытия… получая от этого несказанное удовольствие…
— Если он будет пребывать в своей колыбели ещё некоторое время, мы остаток жизни проведём на нарах… — Сергей Олегович нервно посмотрел на часы.
— У них тюрьмы — комфортабельные. Бананы дают на обед, — успокоил его Лёва. — Спортом можешь заниматься, читать книжки…
— Спасибо, я и дома могу бананы кушать и книжки читать… — проговорил Сергей Олегович. На его глаза навернулись слёзы. — Домой хочу, на Родину…
— Не трави душу и улыбайся — генерал подплывает, — зашипел Кузьмич.
Вся троица стала трогательно улыбаться, глядя на Иволгина, который наконец-то решил выбраться на сушу. Тот, отфыркиваясь словно морж, вылез на пирс. Плавки у него, как и всё остальное, оказались тоже защитного цвета с маскировочными разводами.
— Михалыч, — елейным голосом произнёс Лёва, — надоело здесь. Давай на старый кордон рванём? Там как-то привычнее…
— Здесь тоже неплохо, — возразил генерал, вытирая своё крепкое тело полотенцем. — Меня сначала тоже тоска грызла, теперь ничего — отпустило. Главное — без дела не сидеть. Сейчас рыбу ловить будем…
Троица переглянулась.
— Таблетки… — прошептал Лена.
Сергей Олегович разжал ладонь — показывая горсть приготовленных сонных таблеток.
Сидели на пирсе, смотрели на неподвижные поплавки. Солнце поднималось всё выше и выше. По воде расходились круги — рыба гуляла.
На пирсе стоял белоснежный пластиковый стол с чашками и бокалами. Электрический чайник приятно булькал. Рядом в тени посапывал прокурор.
— Нет здесь рыбы, ушла в тихие места. У старого кордона — тихо, очень тихо… — проговорил Кузьмич, поглядывая на генерала. — Михалыч, чайку ещё не выпьешь? А то только зря глаза мозолим на поплавках — нет тут рыбы…