Особенные. Элька-2
Шрифт:
— Как это?
— Не знаю. Никто не знает. Это же ужасающее преступление. И почти невозможное. Феи очень осторожны. Теперь инквизиция всех шерстит, на допросы вызывает. Думает, это один из нас.
— Разве это возможно? Крыс. Хранители ведь светлые существа.
— В том-то и дело, что феи только нам и показываются.
— Постой, но на параде звезд я видела фею.
— В этот день можно. Потому что запрет на убийство священен. Даже самоубийца не посмеет в этот день убить.
— Почему?
— Потому что он будет проклят. Вечно
— Жуть.
— Вот и я о том же. Нет, фею убили в другой день. И, думаю, не без участия хранителя.
— Крыс, а помнишь ты хотел мне рассказать что-то о Мартине?
— Помню.
— Расскажешь? Крыс, ты обещал, — напомнила я.
— Да знаю я, знаю. Понимаешь, Элечка. Это все темные делишки совета. Они вечно грызутся.
— Причем здесь совет?
— Думаю, надо сначала рассказывать.
И мы оба устроились поудобней. Я на подушках, крыс на прикроватной тумбочке.
— Итак. Советов несколько, также как и инквизиций. Поскольку мир большой, то в каждой стране есть свой совет.
— Логично, — хмыкнула я.
— Не перебивай, — шикнул, вошедший в образ, хвостатый. — В нашем малом совете председательствует сейчас Серафим Орхин — представитель светлых. За ним идут Магнус Ильм — представитель оборотней, Михаил — клан вампиров, из наших Соломея — хранитель душ, у демонов Демаин Ёзер — он единственный из совета никогда не менялся.
— Никогда?
— Никогда. Очень мудрый правитель. Ты слышала, чтобы демоны на людей нападали?
— Я вообще считала их сказками.
— То-то же. Хорошо работает мужик. Он, знаешь ли, в таком кулаке свой народ держит. Ух.
— Погоди, ты назвал только пятерых.
— Да, темные. У них представитель менялся чаще остальных. Даже сейчас… Атолл Вессер. Что я о нем могу сказать? Он умен, но слаб здоровьем.
— Я думала, они не болеют.
— Не болеют обычными болезнями, но от порчи, последствий смертельных заклятий и ран, оставленных ядовитым оружием еще никто не излечился. Атолл — воин. Но не политик.
— Крыс, откуда ты все это знаешь? — восхитилась я. Не ожидала я от своего несерьезного хранителя таких глубоких познаний устройства мира.
— Так я ж не первый день на свете живу. Это ты еще совсем зеленая. Но ничего, мы наверстаем.
— Я так понимаю, что основным претендентом на место Атолла сейчас является Егоров?
— Да. И теперь мы подходим к самому главному. Чтобы попасть в совет, Егорову нужно собрать большинство голосов. Светлые уже отпадают. Хранители тоже. Остаются демоны, вампиры и оборотни. Но, сдается мне, Элька, что со всей этой борьбой у темных, кто-то еще мутит воду. Кто-то хочет свалить Михаила и этот же кто-то пытался скомпрометировать светлых.
— Но причем здесь я?
— Кто-то изначально знал кто ты. И подсунул Мартину тот смертельный рецепт. А этот старый козел и не понял. Моя ошибка, Элька.
— Вся эта история с советом началась с Михаила. Кто претендует сейчас на его место?
— Инкубы, Элечка.
— Те,
Я встала. Заходила по комнате.
— Это что же получается? Мое вмешательство не позволило Феликсу внести смуту. Он бы одним выстрелом убил троих зайцев. Катя и оборотни, вампиры и темные. Нет, Крыс. Не надо нам лезть во всю эту грязь.
— Боюсь, что нас с тобой могут даже не спросить.
Я тоже так подумала. Но пока этого не случилось, пока есть еще время, нужно забыть о своих личных обидах и начать действовать. А еще я вспомнила, что та странная девица пришла как раз в компании инкуба, и как-то непонятно страшно стало. Я рассказала Крысу и об этой встрече и о татуировке и о том, что само напрашивалось на язык.
— Крыс, а вдруг это инкубы убили фею?
— Зачем? Чтобы та девица познакомилась с тобой? Сделать ей татуировку?
— Выдать ее за искру.
— Зачем?
— Не знаю. И мне страшно, Крыс. Действительно страшно.
— Не боись, Элечка, — переместился мне на плечо грызун и потерся носом о шею. — Пока мы вместе, я в обиду тебя никому не дам. А еще поговорю о твоих подозрениях с Миленой. Она очень умная. Может, что и надумает, и скажет кому надо, если придется. Главное нам сейчас на рожон не лезть и учиться. Элька, мы почти год вместе, а проблемы вокруг тебя растут как снежный ком.
— Я знаю, — согласилась я. Все знаю. Поэтому и встаю каждый день ни свет, ни заря, и терплю издевательства Диреева. А иначе это не назовешь.
Следующим утром он устроил очередную пытку. Поистине его фантазия по части моих унижений неиссякаема. А началось все с опоздания.
Диреев ждал внизу, недовольный и суровый. — Ты опоздала на десять минут. Плюс пять километров.
Вот, ну что я говорила? Бесит он меня просто.
— Почему не все десять? — возмущенно воскликнула я.
— Хочешь десять?
— Не надо, — испуганно замахала руками. А чтобы он не передумал, первая рванула с места.
Зря я про десять километров сказала. Даже однодневный перерыв в тренировках отрицательно сказался на моем бедном организме. Я чувствовала каждую мышцу, каждую косточку, клеточку. И каждая клеточка моего тела просила пощады. Блин, я бы тоже попросила, если бы этот садист не умотал вперед. Все. Я выдохлась. Улеглась на траву. Холодную, пропитанную росой. Но такую успокаивающую. А потом ощутила, как трава зашевелилась и очень стремительно начала меня затягивать.
— Мама, что это? — взвизгнула я, как свинка перед смертью, я бы еще и не так взвизгнула, но воды нахлебалась. Ё мое, да я в болоте. И как только это поняла, барахтаться перестала. Говорят, так болото скорее затягивает. Мне и так по шейку уже. Я так и вижу, как на той стороне стоит черная смерть с косой. А, нет, репетитор так развлекается.
— Ты совсем что ли? — пропищала я, и снова чуть под воду не ушла.
— Пока ты не научишься себя контролировать, я буду делать это каждый день.