Особенные. Элька-2
Шрифт:
Он всегда так делал, рассказывал теорию, особо болевые точки разных рас, а потом мы отрабатывали все это на практике. Например, у оборотней самой опасной и в то же время уязвимой точкой был хвост. Когда я приму сторону и снова стану видеть их реальную сущность, то смогу этим пользоваться. У вампиров, естественно сердце и голова. Но тут уж все понятно. Никто не выживет, если ему снести голову, будь ты вампир, оборотень или даже хранитель. Вопрос только, как до этой головы добраться? Да и сердце у них настолько защищено, что даже если будешь стрелять
Так, о чем это я? Ах да. Вампиры. Вот их убийство мы сейчас и изучали. А после изучения началась практика. Мы поочередно изображали вампира. Только я была хилым и трясущимся, а Диреев ничего, то есть ого-го. На маты меня кидал, к стене за шею приставлял, кол к груди прижимал и все время кривился. Ну, что поделать. Плохая я ученица.
— Ты можешь хоть раз разозлиться?
О, не выдержал.
— Да ты скажи, что я делаю не так? Только и делаешь, что кричишь, — обиделась я. Сделала попытку подняться с мата, но он одной рукой уложил обратно и придержал.
— Хорошо. У тебя есть враг? Тот, кого ты ненавидишь?
Я уверенно покачала головой. А он удивился и неожиданно для меня спросил:
— Даже его?
— Да что ты заладил. — возмущенно воскликнула я и разозлилась. — Это не твое дело. Ясно.
— Хм. Он забрал у тебя силу, использовал тебя, а ты… что? Простила?
— Я же сказала. Это не твое дело, — рявкнула в ответ и оттолкнула его руку. Сама подивилась, как резко я поднялась, а этот тип продолжил меня доставать.
— Если бы он был сейчас здесь, рядом с тобой, простила бы? Позволила бы снова целовать себя, ласкать или сама на него набросилась.
— Заткнись ты. Ты ничего обо мне не знаешь.
— Неужели? Знаешь сколько у него было таких как ты, глупых, наивных, верящих в сказки идиоток. Пачками собирал. И каждая верила, что единственная. Ты просто одна из многих. Хм, конечно, более аппетитная, чем остальные. Искра. Уверен, он наслаждался, когда вы.
Мне хотелось убежать, спрятаться, зажать уши и не слышать, не слушать его. А он все говорил и говорил, проникая в сознание, разъедая мозг. Поднимая где-то глубоко изнутри такую волну гнева и ярости, что даже тело затряслось.
— Как это у вас произошло? Тебе понравилось? Ты не пожалела, что позволила ему себя.
— ЗАТКНИСЬ.
У меня снесло башню, а разум полностью отключился. В голове была только одна мысль: «Наказать, заставить замолчать, уничтожить». И я просто била, сама не зная, куда и чем. В какой-то момент эта ярость начала выплескиваться даже из глаз. Словно разряды молнии кружили вокруг меня. Запахло озоном, грозой и кровью. Не помню чьей. Моей, его, не важно. Главное, что он больше не говорит.
— ЭЛЯ?!
Меня кто-то схватил и буквально оторвал от Диреева. Зажал в тисках — объятиях и тогда я поняла, что натворила.
Он
— Диреев, твою мать, что ты натворил?
Крик бабушки окончательно меня добил, и я обмякла в руках того, кто меня держал, потеряв сознание.
Очнулась от писка. Да что за черт, неужели я опять в больничке? А, нет. Это Крыс. Странно, перед кем ему мышь-то изображать? Все люди разъехались. Остались только свои. Я открыла один глаз, второй. Точно, я в своей комнате.
— Вы уверены, что с ней все будет в порядке? — бабушка. Опять волнуется. Непутевая у нее внучка, все время норовит на тот свет отправиться.
— Да. Сердце восстанавливается. Но я бы рекомендовала постельный режим как минимум неделю, — кто-то незнакомый, похоже врач — женщина говорила с бабушкой о моем состоянии.
Я повернулась к Крысу. Сидит рядом, прислушивается.
— Напугала ты нас, Элька, — прошептал в самое ухо.
Да я и сама напугалась. До сих пор потряхивает.
— А чего ты пищишь?
— Докторица — человек.
— Зачем? — удивилась я.
— Владислав далеко, Василь Петрович тоже, а ты… ты нас действительно напугала. Отключилась, в себя не приходила, синела буквально на глазах. Алевтине Георгиевне никакие настойки не помогли.
— Крыс, а как Диреев? — внезапно воскликнула я и подскочила. Ох, это я зря. Голова. О, моя голова.
— Эля, ты очнулась, — заметила бабушка и бросилась ко мне. — Как ты себя чувствуешь?
— Хреново, — призналась я. Блин, а с голосом-то что? Хриплю, как заядлый курильщик.
— Ничего, организм здоровый. Пройдет, — «утешила» бабушка.
Что пройдет? Как пройдет? И что со мной случилось такое? Я не понимала.
— О, боже. Надеюсь, я не безрукая, — запаниковала я. — Крыс глянь, у меня все в порядке?
— Нет, — еще больше напугал Крыс.
— Нет? Чего, чего у меня нет?
— Мозгов, мозгов у тебя нет, Элька, — все так же тихо поведал Крыс.
— Да ну тебя, дурак, — обиделась я и отвернулась даже.
Судя по разговору бабушки с доктором, я в порядке. Истощена, обезвожена, но в целом все хорошо. А Крыс мою обиду всерьез не воспринял и начал с восторгом рассказывать о Дирееве.
— Жесть, Элька. Ты так его уделала. Даже мне страшно стало.
А мне-то как страшно. И бабушка ничего не объяснила. Погладила по голове и ушла провожать доктора. А мне надо было выяснить все немедленно. Вот прямо сейчас и плевать на тошноту и головокружение. Я должна убедиться, что с ним все в порядке. Поэтому я медленно спустилась с кровати, отмахнулась от возмущенных воплей Крыса, по стеночке добралась до балкона и буквально выпала из него. Остатки сил потратила на вялый стук по стеклу. Думала, не услышит, но он открыл.