Особенные. Элька-4
Шрифт:
Я уверена, если бы у них был хоть один шанс стать такими, как мы, регистраторы пошли бы и на кражу, и на похищение, и даже на убийство. Не все, но многие.
— Итак, девочки, мальчики, — наконец заключила Варя, которая как-то незаметно взяла на себя обязанности лидера нашей вновь организованной группы, к нашей всеобщей радости. — Крис, ты ищешь информацию на этого артефактника, все, что найдешь.
— Катя, Венера, на вас регистраторы, выясните, сколько их в нашей школе обретается, чем занимаются, имеют ли какие-то радикальные взгляды?
— Федя и Эрик, вы займетесь амулетами. Надо узнать, кто их поставляет в деревню, а еще лучше, кто изготавливает.
— А
— А у тебя, — слегка вздрогнула Варька от близости демона, истинную суть которого она до сих пор забыть не могла. — А у тебя, самое ответственное задание. Вы с Элей поговорите с лифтером. Как вы сами понимаете, нам в восточную башню путь заказан, а вы вполне сможете пройти и побеседовать на досуге.
— Э… может, мы все-таки кому-нибудь расскажем? — спросила Крис, слегка пришибленная всей свалившейся на нее информацией и ответственностью.
Я ее понимаю. Не каждый день узнаешь, что не сегодня — завтра тебя проткнут, как подушечку для булавок и кровушкой попользуются.
— Вот еще, — фыркнули наши парни. — Да и не поверит нам никто.
— Не бойся, солнышко, — поддержал Эрик. — Я не дам тебя в обиду, никому, обещаю.
Крис вроде как поверила, но уж слишком пугал ее воодушевленный вид любимого. Его прямо распирало от жажды действий. Да и Федя тоже сиял, как начищенный пятак, что совсем не понравилось Варе. Хм, а это интересно. Я знаю, что эти двое нравятся друг другу, только Варька гордячка еще та, никогда не признается, что он ей нравится больше, чем просто приятель, а Федя слишком стесняется снова навязываться. Вот и ходят два идиота вокруг друг друга, не решаясь переступить через свою глупую гордость. Помочь им что ли?
— Кать, ты Нику расскажешь? — спросила я, проводив остальных из библиотеки.
— Если ты не против, — ответила подруга. Как я могла быть против? У этих двоих вообще все семимильными шагами к свадьбе шло. Она, конечно, скрывает, но я заметила на запястье один очень примечательный браслетик, который Ник однажды пытался подарить своей лунной кошке. Она тогда его послала, а сейчас… блин, кажись, все мои подруги созрели для брака. И это в восемнадцать-то лет. Куда катится мир? Нет, это, наверное, какой-то вирус. Сначала Ленка подцепила, теперь Катя, и я тоже, кажись на грани. Да какое там на грани, я уже им давно болею. Вот если Диреев вздумает мне предложить, думаете откажусь? Хотя, с этим ритуалом единения, мы как бы уже… того самого… женаты, ой, чур, меня, чур! Вот так вот, не успела в девушках побыть, как я уже замужем, твою мать. Несправедливо. Все у нас с Диреевым неправильно как-то. Сначала постель, потом свидание, закончившееся неудачно, потом расставание, несчастная любовь, а теперь вообще… черте что. И меня это здорово напрягает. Вот, мои подруги любят, ходят на свидания, мечтают, получают цветы и подарки, а я? А на мне браслет, и любимый проходит мимо, словно не замечает. И где тут, скажите мне, справедливость?
О, сегодня опять прошел. И ведь не было в коридоре никого. Глянул только, обжег взглядом, улыбнулся одними уголками губ и дальше двинул. И меня неожиданно так это разозлило, что я повернулась к нему и крикнула:
— А знаешь что, мне надоело. Венька все знает, девочки знают, все всё знают. А я хочу на свидания ходить, целоваться по углам, получать цветы, улыбаться, прикасаться, и слышать всякие глупые нежности от любимого человека. Я хочу на настоящее свидание.
Он повернулся, выгнул бровь, насмешливо на меня посмотрел и… промолчал.
— Вот
А утром, когда я на пробежку собиралась, открыла дверь, а там маленькая корзинка фиалок. Думала сначала, что это Себастиан Веньке такой сюрприз сделал, он у нас любитель говорить языком цветов. Но тут я карточку заметила, на которой было мое имя.
— Надо же, — удивилась я, и открыла ее, а там четверостишье:
Люблю безоглядно, люблю безрассудно. Люблю изнутри, неразумно, подспудно. Люблю нескончаемо, в чем-то наивно, Люблю и развратно, и слишком невинно.А на следующий день еще один букетик и снова стихи, продолжение этих:
Люблю растревоженно, невообразимо, Люблю потому, что ты просто любима. Люблю осторожно, люблю без опаски, Люблю как принцессу, из девичьей сказки.И еще один:
Люблю я восторженно, нежно и сладко, Люблю, потому что всё в полном порядке. Люблю изначально, навечно, прекрасно, Люблю так глубинно, что даже опасно.И еще:
Люблю нерушимо, фундаментально, Люблю единично и феноменально. Люблю я и ласково, и грубовато, Люблю, и любовью бескрайно богатый.И новый букет:
Люблю горделиво, чувствительно, томно, Люблю и напористо, и слишком скромно. Люблю постоянно, люблю запредельно, Люблю плодотворно и жутко смертельно. Люблю окончательно и неизменно, А ты меня любишь?Что я могла на это сказать?
Поймала моего упрямого льва в коридоре, подошла, огляделась, убедившись, что никто на нас не смотрит, обняла и прошептала:
— Тебя я люблю не меньше, поверь мне.
Чмокнула в щеку и убежала по своим делам, совершенно счастливая.
— И все же, я жду свидания.
— Как на счет бала?
— Бала? — я притормозила, обернулась, прищурилась.
— День Зимы. Ты и я, смокинг, платье, лимузин.
— А как же твое «мы должны все скрывать. Быть вместе — опасно»? Передумал?
— Не совсем.
— Тогда, значит, у вас наметились какие-то сдвиги, а ты мне не говоришь.
— Ты мне тоже многого не говоришь.
— Например? — теперь настала моя очередь хмуриться.
— Например, о ваших посиделках в библиотеке.
— Как ты. — хотя, чему я удивляюсь, он же всегда все знает. Не удивлюсь, если и имя J. тоже.
— Знаешь что? — возмутилась я.
— Что? — лучезарно улыбнулся он. Вот прямо во все свои тридцать два зуба и так счастливо, так заразительно, что весь мой гнев и обиды растворились, заменяясь ответной улыбкой.