Особенные. Элька

Ильина Ольга Александровна

И все же его напряженность ощущалась всю дорогу. Его что-то мучило. И когда мы подъехали к моему дому, я попыталась спросить:

— Егор, что тебе сказал отец? Я же вижу, ты не в себе.

— Это неважно, — отмахнулся он, а я вдруг поняла, что сказка кончилась. И для него это действительно был спектакль.

— Егор, давай поговорим, хочешь подняться?

Он посмотрел на меня, так, словно я назойливая, приставучая муха и проговорил:

— Иди домой, Эля.

И уехал. Вот так. Словно я и в правду на него вешалась как какая-то… какая-то. Обидно

это. До слез. Он просто уехал вот так, даже рукой не помахал. И это после всего, что между нами было. А что было? Ну, поцеловались… раз двадцать, но кто считает? Я, конечно, нафантазировала себе всего, признаю. Но и обломаться вот так, как-то не рассчитывала. Блин, я даже козлом его назвать не могу. Ведь изначально для него это был всего лишь спектакль. А я… для меня кажется, я и правда начинаю плакать. Вот, и носом уже шмыгаю, и в глазах щиплет. За что он так со мной?

Глава 19

Голос

Домой совсем не хотелось. Родители увидят меня такой и начнутся вопросы. Они хоть и обычные, но очень чуткие. Иногда становятся настолько проницательными, словно читают нас с Женькой, как открытую книгу.

У двери я чуть кондратия не схватила. Меня там Ромка караулил. Подошел сзади, как какой-то маньяк. Блин. Сердце никак не успокоится.

— Ты чего так подкрадываешься?

— Извини, — пробубнил бывший.

Я пригляделась. Какой-то он расстроенный и взъерошенный.

— А ты чего здесь ошиваешься? Только не говори, что меня караулишь.

— Представь себе, — съязвил парень и всучил мне мою же сумку.

— Вот дура, — стукнула себя по лбу. Совсем о Крысе забыла. Если б не Ромка, тут же сунула бы свой нос в сумку. Блин, Крыс, надеюсь, ты там не помер, если ты вообще там. Ой, Ромыч, сваливай, сваливай скорее.

— Э… спасибо. Я пошла.

— Значит, ты с Егоровым встречаешься?

О, нет. Только не сейчас. Мне и так хреново, а тут еще сцены ревности назревают от бывших ухажеров. Нет, этот день когда-нибудь закончится?

— Ром, тебе не кажется, что это не твое дело.

— Ошибаешься, Эля. Это мое дело, — прошипел бывший и схватил меня за плечо. Больно так схватил. И откуда силы только взялись. Раньше я за ним такого не замечала, да и агрессивным он никогда не был, — Я всего мог ожидать. Что ты с Антоном станешь встречаться или с Боковым, но чтобы этот… этот ушлепок.

— Сам ты.

Что за слово дурацкое он нашел? Отелло чертов.

— Слушай, я встречаюсь с кем хочу, ясно. Смирись.

— Но почему он? Эль? Эля, Элечка, — его настроение так быстро сменилось от гнева к унижениям, что я не успела даже пикнуть, а он уже обнимал меня, — Эль, я тебя люблю. Давай попробуем снова? Все будет иначе, обещаю.

— Ром, да ты чего? Ром, да отпусти ты меня, наконец.

Фигушки. Меня лишь крепче сжали и полезли с поцелуями. Пустыми и слюнявыми, ну никак не сравнимыми с поцелуями Егора. Это просто небо и земля. И сейчас эта земля меня просто задушит.

— Ай, меня кто-то укусил, — воскликнул мой пылкий бывший, зато из объятий выпустил. Спасибо

Крысу. Вовремя спас. А то либо мне ходить обслюнявленной, либо Ромке с фингалом под глазом. В общем, мой верный хранитель спас обоих. Лихо выбрался из сумки, перебрался мне на шею и зашептал в ухо:

— Ты офонарела совсем? Я тебе что, домашний зверек? Где носило тебя, убогая?

— Все потом, — также шепнула я и поспешила открыть дверь подъезда. Нет уж, на сегодня мне приключений хватит. Огребла с лихвой.

— Ром, завтра поговорим, мне домой надо.

Я шмыгнула в подъезд и наткнулась на живую и пышащую здоровьем бабу Катю.

— Катерина Ивановна, вас уже выпустили?

— Откуда? — изумилась старушка.

— Как откуда? Из психушки.

Баба Катя на меня так посмотрела, словно это я из психушки сбежала. Не, так не пойдет.

— Ну, помните, вчера? Козел Мартин, мои родители. Вы с ним говорили.

— С кем? — еще больше изумилась баба Катя.

— С Мартином.

— С кем?

— Ну, с Мартином, с козлом.

— Элечка, ты наверное устала, — засюсюкала баба Катя, — Пойдем, я провожу тебя до лифта.

— А как же козел?

— Элечка, я уверяю тебя, если бы я вчера говорила с козлом Мартином, то сама бы вызвала неотложку.

— Но вы говорили.

— Элечка, ты перетрудилась. Конечно, после такой травмы, две недели в коме, чего только не померещится, — проворковала старушка и живенько так спровадила меня в лифт.

Двери закрылись, скрывая от меня озабоченное лицо вахтерши, и мы с крысом поехали наверх. А я так вообще в недоумении пребывала. Что происходит вообще?

— Слушай, Крыс, может мне, и правда померещилось?

— Нет, сдается мне, дело в другом.

— В чем?

— Потом скажу, — отмахнулся Крыс и перебрался обратно в сумку.

У порога меня встретила мама.

— Эля, ты как раз вовремя. Сейчас ужинать будем.

— Мам, а папа дождался газовиков?

— Кого?

Так. Что-то я не понимаю. Ничего.

— Ну, помнишь, вчера утечка газа была. Папа в обморок упал.

— Я, в обморок? — изумился вышедший из зала папа, — Ну, ребенок и воображение у тебя. С чего мне в обмороки падать?

— А как же…? Ты же сам их вызвал. Все утро ждал.

— Кого?

— Газовиков.

— Милая, ты хорошо себя чувствуешь? — озаботилась мама. Да что-то не очень. Мои родители выглядели подозрительно нормально, словно и не было вчерашнего дня. Словно его стерли из памяти, как те чистиль. Стоп, стоп, стоп. Тот мужик без ауры. Уверена, это все он.

— Значит, к вам с утра никто не приходил?

— Нет, как же. Наш новый сосед сверху. Ему показалось, что он нас залил, — проговорила мама.

— Мужчина со шрамом?

— Шрамом? Да вроде, нет.

— Нет, я не видел никакого шрама, — поддержал папа, — Да и что ты так всполошилась, доча?

— Ничего. Вы правы. Наверное, я действительно немного устала. Пойду прилягу.

Я прошла мимо родителей и наткнулась на Женьку, стоящую в дверях своей комнаты.

— Подслушивала?