Особенный. В твоих руках
Шрифт:
Ее глаза наполняются слезами, мои тоже. До меня окончательно доходит смысл новости.
– Уже не самая, но я снова ей стану, – обещаю, растирая слезы тыльной стороной ладони.
Мама плачет открыто. При этом лицо ее светится счастьем, а мне вдруг становится страшно. Мы не всегда ладили и часто ссорились по мелочам, но я всегда была для нее особенной – единственной. Теперь будет иначе и я не понимаю как. Подлая тревога кормится этим непониманием. Я никогда не мечтала о сестре или брате.
– Хоть бы родился мальчик,
Глянув на него, мама смеется. Тихонько и несмело, словно еще не веря, что я с пониманием приняла грядущие перемены.
– Можешь выпить мое шампанское, – пододвигает мне свой бокал. – Тебе уже можно, а мне теперь не рекомендуется.
Обхватив пальцами тонкую ножку, поднимаю бокал и произношу невнятный тост за потрясающую новость.
Довольный Слава придвигает свой стул к маминому и опускает руку на ее живот. Я смотрю на эту картину и чувствую себя лишней. Их и без меня уже трое, и они семья. Долгожданный малыш будет похож на них обоих, а у меня глаза и характер моего папы.
Никому я теперь не нужна. Тренерам до меня больше нет дела, друзьям из танцевального клуба со мной неинтересно, Илья и вовсе влюбился в другую…
Остановить нагнетающие мысли не получается, уровень тревоги в считанные минуты достигает критического. Наспех выпитый второй бокал шампанского лишь усугубляет ситуацию. Пульс ускоряется, картинка плывет… В дорогом ресторане с приветливыми официантами играет приятная музыка и пахнет праздником, а мне так страшно, словно я стою на кладбище у свежевырытой могилы и знаю, что она для меня.
Ужас прокатывается морозом по спине и сжимает ребра. Я хватаю ртом воздух, но его катастрофически не хватает. Усидеть на месте в таком состоянии невозможно. Схватив сумку, вскакиваю и бегу в туалет.
Паническая атака – штука неприятная, но не смертельная. Где-то читала, что подобное состояние хоть раз в жизни испытывал каждый второй человек на планете. Мои приступы начались девять месяцев назад, вскоре после операции. Случаются несколько раз в неделю, иногда чаще. Психотерапевт, с которым я занималась, не помогла мне полностью от них избавится, но научила блокирующим техникам. Я могу выйти из дома без ключей или забыть очки, но в моей сумочке всегда есть пустой целлофановый пакет, в который я дышу, когда паникую. Мне помогает.
Спустя пять минут, я складываю пакет обратно в сумку и выхожу из кабинки туалета. От недостатка кислорода лицо бледное и под глазами круги, но в теле приятная расслабленность, а в голове легкость и тишина.
На экране висят пять сообщений от Леры. Она разругалась с родителями и приглашает вместе потусить в самом неоднозначном клубе города с громким названием «Рай».
Подумав, печатаю, что скоро приеду. Мне так душно в своем собственном аду, что немного рая не помешает.
Глава 10
На
– Ты чего как робот, Ветусь? – смеется Лерка, извиваясь рядом и задевая меня откровенным декольте. – Давай уже показывай свои таланты, а то за столик нас никто не пригласит, так и будем тут топтаться.
В леопардовом платье и босоножках на высокой танкетке Лера – звезда танцпола. На ее фоне я – бледная моль. Приехала прямо из ресторана в хлопковом белом сарафане до колен и серебристых сандалиях на плоской подошве. Из макияжа на лице несколько взмахов туши, сделанных еще дома, и остатки алой помады Нечаевой, которая смотрелась на мне слишком яркой, но стереть ее оказалось не так просто, как нанести.
– Мне тут не нравится. И за столик к кому-то я не хочу, – кривлюсь, но движения смягчаю.
Нечаева меня не слышит, откровенно строит глазки двум парням у барной стойки. Они рассматривают нас, словно мы товар на базарном прилавке и это очень неприятно. Зачем я сюда приехала? Ночная жизнь – это точно не мое, проверено не раз.
Достаю из сумочки телефон. Хочется уйти прямо сейчас, но только половина одиннадцатого, а я пообещала Лере продержаться до полуночи. На экране светится уведомление о пропущенном от Вероники. Этого звонка я ждала весь день. Предупредив Леру, направляюсь к туалетам, чтобы перезвонить любимому преподавателю.
За свою танцевальную жизнь я сменила несколько тренеров. Каждый из них научил чему-то важному и ценному, но Вероника стала для меня больше, чем наставником. Благодаря ей я по-настоящему полюбила то, чем занималась, поняла, что значит быть на паркете не только телом, но и душой – наслаждаться танцем, жить в нем.
Они с мужем Владом тренировали Илью в другом клубе. На одном из республиканских чемпионатов заметили меня и переманили к себе. Мне было пятнадцать: нежный возраст, хрупкая психика. Незадолго до этого погиб папа.
В тот период я тренировалась с особым усердием. Приходила в зал раньше и домой после занятий не спешила. С мамой уже начался разлад. Я чувствовала себя одинокой и отчаянно нуждалась в близком человеке, которым стала Ника. Она всегда была в зале, мы проводили вместе много времени, часто откровенничали. Рядом с ней я повзрослела и стала чемпионкой страны. На ее руках ехала в машине скорой помощи, когда сломала ногу.
Вероника и Влад продолжают тренировать Илью, теперь уже с Ульяной. Со мной любимая тренер общается все реже, что закономерно, но тяжело принять.