Особо опасная особь
Шрифт:
Именно застрелил. Было дело.
– Ты плохая девочка, Лина, – сказал Виктор. – Ты поступила нехорошо. Удрала с астероида, бросив меня в одиночестве. Я очень расстроился, можешь поверить. Больше того – ты пришла к Шону и убедила его не лететь за мной. Это уже совсем свинский поступок. Ты что же, думала, что я не найду способа вернуться на Землю? Крайний инфантилизм, Лина, крайний. Вот и папа Джозеф говорит, что ведешь ты себя как ребенок, не слушаешь его мудрых советов.
– Я спасала Шона, – сказала Лина.
– Спасала? – Виктор покачал головой. – Ты не спасла
– Если б на свете существовал конкурс лжецов, ты занял бы там первое место, – ответила Лина. – Ты самая лживая сволочь в мире, Вик.
И повернулась к отцу. Пусть Вик стреляет ей в спину. Впрочем, сразу не будет стрелять – ему, скотине, видите ли, поболтать хочется.
– Эй, эй, Лина! – крикнул Виктор. – Ты куда? Мы, кажется, еще не все обсудили…
– Заткнись.
Лина смотрела на отца – теперь она увидела, что лицо его не просто окаменело – застыло в мучительной гримасе. Пот тек со лба, заливал глаза Джозефа Горны, но он не поднимал руку, чтоб вытереть его. Блеклые остекленевшие глаза, перекошенный бледный рот, свежий фингал на скуле, наливающийся фиолетовым. Сердце Лины защемило от жалости и нежности – она вдруг поняла, как любит отца.
Вдруг. Что мешало ей раньше?
И еще: она явственно услышала свист – тихий, прерывистый, похожий на примитивную повторяющуюся музыкальную фразу. Свист не в ушах – внутри головы. Она уже слышала такое на астероиде, когда удирала, когда одевала скафандр и залезала в скипер. А еще там был чей-то голос.
– Этот урод ударил тебя, папа? – спросила Лина.
– Да, – прошептал Горны. – Он бил меня ногами. Извини, что я так подвел тебя, Лина, доченька. Я не должен был тебе звонить…
– Это я виновата. Я тебя подставила. Если б я знала, что эта дрянь до тебя доберется… Извини, пап. Пожалуйста.
– Лина, милая дочка, я так многого тебе не сказал… Я очень хочу, чтобы ты спаслась, чтобы жила, но что я могу сделать? Я так слаб. Я ничтожен…
– Эй, вы, польские выродки, хватит шептаться, – встрял Виктор. – Я хочу чтобы вы оба встали и повернули ко мне свои морды.
– А еще он стрелял в меня, – сказал вдруг отец торопливо, словно боялся, что ему не дадут договорить. – Я пытался побежать, он выстрелил, в меня не попал, разбил окно. А потом свалил меня на пол и бил ногами.
Подсказка.
Лина перевела взгляд на окно и наконец-то поняла, откуда дует ветерок, шевелящий тяжелые матерчатые шторы. Окно, значит, разбил. Понятно… Неясно только, почему здесь до сих пор нет полиции. Впрочем, для Виктора это не проблема – разобраться с сигнализацией и охраной. Он и не такое умеет.
– Мне нужна веревка, – сказала Лина беззвучно, одними губами. – Она на месте?
– Нет веревки, убрал, – шепнул отец и опустил взгляд, лицо его при этом снова болезненно скривилось.
– Да вы что,
Лина медленно повернулась, положила мотоциклетный шлем на пол и подняла руки. Отец вскочил на ноги – сзади, за ее спиной.
Веревка. Точнее – альпинистский фал, прочный и тонкий, сто метров на катушке, с крюком на конце. Любимая игрушка Джозефа Горны. Самый веский его аргумент в разговорах с клиентами. Когда какой-либо из крутых покупателей начинал артачиться – мол, в других компаниях цены ниже, и нет особого смысла переплачивать за швейцарское качество, Джозеф Горны извлекал из-под стола бобину – небольшую, весом меньше килограмма, выпускал два метра шнура, молча вязал из него сложную конструкцию, состоящую из десятка разнообразных узлов и петель. Потом кидал фал вверх, крюк на конце фала точно цеплялся за основание люстры (антикварной, хрустальной, килограммов на сто). После этого Горны вставал и предлагал клиенту дернуть за трос. Клиент дергал – вначале осторожно, будучи уверенным, что люстра со страшным грохотом обрушится на пол, затем все сильнее и сильнее. При определенном усилии узлы вдруг развязывались все одновременно и трос повисал свободно. Дешевый, в общем-то, фокус – не совсем понятно, какое из качеств троса он демонстрировал, но большая часть клиентов приходила в детский восторг. Далее опытный Горны брал их с потрохами.
Отец соврал. Веревка была там, на месте, она всегда была там, и сейчас тоже. Лина наклонилась, чтобы положить шлем и увидела ярко-оранжевую катушку под столом.
Почему он соврал? Какой в том был смысл?
Выглядело так, словно кто-то заставил его соврать.
И свист в голове Лины – он изменил свою тональность, усилился.
– Я смотрю, Вик, ты выбалтываешь секреты – про астероид, Шона и про все такое прочее, – сказала Лина. – Не страшно? Ты точно уверен, что мы с отцом не выживем?
– Вы умрете сейчас. А я буду жить долго и наслаждаться жизнью так, как это недоступно никому в этом мире. Потому что я – Хозяин.
– Трепло ты, – усмехнулась Лина. – Жалкое и напыщенное трепло. Скажи-ка лучше, раз уж стал таким разговорчивым, что с тобой случилось на астероиде?
– Ничего не случилось, – буркнул Виктор. – Ты бросила меня и удрала, вот и все.
– Там был кто-то еще, – заявила Лина. – Я слышала его голос.
– Галлюцинации. Ты была накачана транком под завязку, девочка. Тебе могло почудиться все что угодно.
– Там был еще кто-то. Разумный, но не человек. Я слышала его. Думала, что это дьявол – он пришел, чтобы наказать тебя, забрать в преисподнюю. Ты заслужил это.
– Да ты свихнулась, детка, – осклабился Виктор. – Вот я, перед тобой, веселый и здоровый. А в преисподнюю отправишься ты. Сегодня твоя очередь.
– Он здесь, – задумчиво произнесла Лина, не обращая внимания на слова Виктора. – Ты притащил его с астероида с собой и я слышу его свист. Но я его не вижу. Где он? Может быть, он внутри тебя?