Особо сложные дела
Шрифт:
— Но ведь он почти ничего не знает, — заметил Гранатов.
— Для того, чтобы забить тревогу, он знает многое, почти всё. У него конфликт с женой. Паспортистка сообщила, что видела жену у вас, что-нибудь добавила от себя… Всё! Рекомендую вам, товарищ лейтенант, взять под негласную опеку Викторину. Арнольда же я возьму на себя, словом, можете не волноваться…
Гранатов и Журавлев в своем предположении о паспортистке не ошиблись: она, действительно, в тот же вечер сообщила Безелевичам, что
Родители Арнольда забили тревогу. Надо непременно узнать, что она там наболтала. И надо растолковать Гранатову, что Викторина не достойна доверия, у нее невозможный характер, из-за которого погибает он, Арнольд, да и они, его родители, не знают, что делать, хоть живыми в могилу ложись… Можно попросить паспортистку, а еще лучше самому Арнольду пойти к уполномоченному и рассказать всё начистоту.
Арнольд выслушал родителей и молча ушел в свою комнату.
На второй день он зашел в контору к Гранатову и вызывающе предъявил участковому претензию, что тот собирает против него и его семьи грязь.
— Что это еще за методы? Скажите честно: о чем вы допрашивали мою жену?
Лейтенант и Арнольд в упор посмотрели друг на друга.
— Не думаете ли вы, что я должен отчитываться…
— Я этого не думаю, — нетерпеливо перебил лейтенанта Безелевич, — у вас была моя жена… и речь шла обо мне… Быть равнодушным к этому я не могу, вы сами это великолепно понимаете.
— К сожалению, ничем помочь вам не могу. — Гранатов встал.
— Я требую… Я буду жаловаться…
— Дело ваше…
— Да, буду… И вы пожалеете об этом…
— Если у вас ко мне больше ничего нет, то я вас не смею задерживать, — холодно сказал лейтенант.
— Ну что ж, благодарю за чуткость и прочее, прочее…
Придя домой, Арнольд уклонился от разговора с родителями, прошел к себе и закрылся. Только вечером он вышел в столовую. Жена уже пришла с работы.
— Ну вот, наконец и ты, — ласково сказал он.
Викторина с удивлением посмотрела на мужа.
— Я тут занимался одним делом и проголодался. Мама даст нам сейчас поужинать. По-моему, она напекла сегодня твоих любимых пирожков.
Викторина переодевалась и мылась, недоумевая, чем объяснить перемену в муже.
Весь вечер они мирно и весело говорили, а отправляясь спать, Арнольд сказал:
— Вика! С ссорами покончено навсегда… Тебе больше не придется ходить к милиционеру и жаловаться на меня… Нервы, нервочки — вот в чем корень зла… И я виноват и ты виновата… Предлагаю — завтра мы едем за город, подышим воздухом, полюбуемся пейзажами…
— На твоей машине?
— На нашей, — поправил Арнольд. Обнял жену и поцеловал, как это делал в былые дни.
Викторина подумала: может быть, и в самом деле взял себя в руки…
— Только смотри, — сказала она, — веди машину нормально, а то окажемся мы с тобой где-нибудь в кювете…
Арнольд усмехнулся:
—
Ночью Викторина несколько раз просыпалась, прислушивалась к дыханию мужа и думала: может ли человек так, ни с того ни с сего, понять свои ошибки? Должна же быть какая-нибудь причина… Какая причина здесь? Та, что она была у Гранатова? Но ведь известие об этом посещении вызвало в нем третьего дня припадок ярости? Почему же вдруг всё прошло и в сердце вернулась любовь?
Ночь не принесла Викторине разгадки. Наутро она пошла в магазин кое-что купить для прогулки. По пути случайно встретилась с Гранатовым. Тот обратил внимание на ее измученный вид.
— Плохо спала, — сказала Викторина, — от радости: муж отошел, сдался, едем сегодня на прогулку, впервые за всю жизнь…
— От души поздравляю!
— Спасибо… К сожалению, что-то сердце шалит… плохо мне от этой «радости»…
— Именно?
— Это длинный разговор, а нам нельзя долго быть вместе: могут заметить и накляузничать… я так устала от всех этих передряг… Поговорим как-нибудь в другое время и в другом месте, если не возражаете…
— С удовольствием… Вы не против, чтобы я вас проводил?
— Не понимаю?
— Вы когда выезжаете за город?
— Кажется, в семь вечера.
— Я зайду «случайно» во двор и посмотрю еще раз на вас…
Викторина пожала плечами и, приветливо кивнув лейтенанту, вошла в магазин.
В девятнадцать ноль-ноль Гранатов явился во двор, где уже стоял «Москвич» Арнольда. Лейтенант козырнул молодому врачу, тот почтительно приподнял кепку.
Вышла Викторина. Выражение лица ее было и довольное и недоверчивое. Она взглянула на лейтенанта и села в машину.
Арнольд смахнул с капота пыль, сел за руль и включил газ.
Лейтенант быстро зашел во второй двор, вскочил на мотоцикл, заехал в отделение и, усадив в коляску милиционера, помчался по северному асфальтированному шоссе. Гранатов знал, что это излюбленное место Арнольда, который шутя называл эту дорогу — «САШ», что означало северное асфальтированное шоссе.
3
Первые минут двадцать Арнольд и Викторина молчали. Они уже выехали за город. Машина заметно набирала скорость, которая была близка к ста километрам. У Викторины сжималось сердце, но самолюбие молодой женщины не позволяло попросить мужа быть осторожней.
— Куда мы едем? — спросила она.
— В небытие, — сухо бросил Арнольд.
— В таком случае спешить не следует, — улыбнулась Викторина, — туда мы всегда успеем.
— Нет, Вика, нам надо поспешить… Впрочем, ты права, хотя бы потому, что нам надо очень обстоятельно и откровенно кое о чем поговорить…
Арнольд смолк, резко сократив скорость.
— Скажи, Вика, ты по любви вышла за меня замуж?
— Я собой никогда не торговала, и ты об этом великолепно знаешь.