Особое мнение (Сборник)
Шрифт:
И тут он осекся. И с трудом выдавил:
— Хэмфрис, все плохо. Что мне делать?..
— Для начала, — отозвался психоаналитик, — расскажите о своей проблеме.
— У меня… — Тут Шарп глупо, беспомощно заулыбался. — В общем, у меня галлюцинации. Они и раньше у меня были, но в последнее время… Одним словом, я боролся, всегда боролся, но… — тут он неопределенно взмахнул рукой, — но в последнее время они преследуют меня постоянно. Яркие такие. Частые. Все как наяву.
Рядом со столом Хэмфриса аудио— и видеозаписыватели неприметно фиксировали происходящее.
— Расскажите
Он устал. Сидел на диване в своей уютной гостиной и устало просматривал отчет за отчетом — морковь мутировала. Вывелся какой-то новый вид — внешне совершенно не отличимый от нормального, — из-за которого люди в Орегоне и Миссисипи попадали в больницу. С судорогами, температурой и частичной слепотой. И почему именно в Орегоне и Миссисипи? Шарп снова посмотрел на приложенные к отчету фотографии — морковка как морковка. А поди ж ты, какая смертоносная мутация… Отчет содержал исчерпывающую информацию о токсинах и рекомендации по составлению противоядия.
Он устало отбросил папку и принялся за следующую.
Второй отчет сообщал, что в Сент-Луисе и Чикаго объявилась детройтская крыса — приметная зверюга, чего уж там. Твари расселились в городках, выросших на месте разрушенных мегаполисов — и в сельской местности, и в городской полосе. Детройтскую крысу он видел собственными глазами — один раз, но хватило на всю жизнь. Три года назад он вернулся домой поздно ночью, отпер дверь и в темноте увидел, как что-то метнулось прочь, под кресло. Он вооружился молотком и двигал мебель до тех пор, пока не нашел — ее. Крысу. Здоровенную, серую. Она как раз плела паутину, — от стены до стены. Крыса бросилась, он прибил ее молотком. Крыса, плетущая паутину, — бррр…
Он вызвал дератизаторов и сообщил куда надо о том, что видел крысу-мутанта.
Правительство в свое время основало Агентство «ОО» — оно вело дела Особо Одаренных. Людей, которые в послевоенное время выказали паранормальные способности. В местностях с высокими показателями радиоактивного заражения таких было особенно много. Но Агентство занималось лишь людьми — телепатами, провидцами, паракинетиками. Надо бы завести нечто подобное для овощей и грызунов — чем не идея?
За спиной послышался шорох. Шарп быстро обернулся и оказался лицом к лицу с высоким худым человеком в истрепанном плаще. Незаметно подкравшийся визитер невозмутимо пожевывал сигару.
— Испугался? — хихикнул Джиллер. — Смотри, в обморок не упади.
— Я вообще-то работаю, — сердито заметил Шарп, постепенно приходя в себя.
Джиллер и впрямь застал его врасплох.
— Оно и видно, — фыркнул Джиллер.
— Я думал, опять крыса, — вздохнул Шарп и отодвинул кипу отчетов. — Ты как сюда попал?
— Дверь была не заперта. — Джиллер бросил плащ на диван. — Да, точно, ты ж детройтскую как-то молотком пристукнул. Прямо в этой комнате. — И он обвел глазами чистенькую, скромно обставленную гостиную. — У них укус
— Смотря куда цапнет.
Шарп сходил на кухню, выцепил из холодильника две бутылки пива. Наливая в стаканы, заметил:
— Вообще-то зря они пшеницу на это дело переводят… но если уж пиво варят, пиво надо пить. Не смотреть же на него, правда?
Джиллер отхлебнул и завистливо пробормотал:
— Ты у нас большая шишка, роскошествуешь тут, понимаешь… — И он застрелял глазками по кухне. — Гляди-ка, у тебя плита есть, холодильник… — Причмокнув, добавил: — Даже пиво! Между прочим, я последний раз его пил в августе.
— Ничего, небось не помрешь, — безжалостно отрезал Шарп. — Ты по делу? Если по делу, давай к делу. У меня полно работы.
Джиллер пожал плечами:
— Да так, зашел проведать земляка.
Шарп поморщился:
— Что-то ты издалека начал. Вечный двигатель изобрел, что ли, и не знаешь, кому впарить?
Но Джиллер сохранял абсолютную серьезность:
— Неужели ты стыдишься своего происхождения? А ведь, между прочим…
— Я знаю, знаю. Центр мировой яйцеторговли и птицеводства. Интересно, когда туда водородная бомба упала, сколько перьев в воздухе летало?
— Миллиарды, — мрачно проговорил Джиллер. — Мои перья там тоже летали. В смысле, моих куриц. Твоя семья ведь тоже держала ферму, разве нет?
— Нет, — угрюмо уперся Шарп — он вовсе не хотел быть как Джиллер, даже в прошлом. — У нас аптека была, на 101-м шоссе. Недалеко от парка, рядом со спортивным магазином. — И он тихо-тихо добавил: — Пошел ты к черту, Джиллер. Мы уже все это сто раз обсуждали. Можешь хоть поселиться у меня перед домом — я не передумаю. Нет никакого проку в возрождении Петалумы. К тому же, кому она нужна без куриц…
— А в Сакраменто как дела идут? — поинтересовался Джиллер.
— Отлично.
— Грецкие орехи колосятся, люди собирают невиданный урожай?
— Ага. Шагу ступить нельзя, кругом орехи кучами.
— Мыши жируют, перебрасываясь скорлупками?
— Жонглируют скорлупой, как в цирке.
И Шарп невозмутимо отхлебнул пива — хорошее, хорошее пиво, прямо как довоенное. Впрочем, откуда ему знать вкус довоенного пива, ведь в 1961-м, когда война началась, ему только-только исполнилось шесть лет. Но у пива был роскошный вкус. Приятный, навевающий мысли о беззаботном отдыхе и счастье.
— Мы тут прикинули, — хрипло выговорил Джиллер — в черных глазках тут же появился жадный голодный блеск, — что округи Петалума и Сонома можно восстановить. Цена вопроса — семь миллиардов в валюте Западного блока. Не сравнить с твоими подачками.
— А Петалуму и Соному не сравнить с округами, которые мы восстанавливаем! — сварливо отозвался Шарп. — Думаешь, мы не сможем обойтись без яиц и вина? Нам нужна промышленность! Приоритет — у Чикаго, Питтсбурга, Лос-Аджелеса и Сент-Луиса!
— А ты не забыл, — затянул свою всегдашнюю песню Джиллер, — что ты из Петалумы? Нехорошо о земляках-то забывать, нехорошо. Твой долг — заботиться о тех, с кем вырос!