Особое обстоятельство
Шрифт:
Расплатившись с водителем, я быстро поднялась в номер, переоделась и забралась в кровать, дожидаясь, когда появится Тим.
Информации, полученной за последние дни, стало слишком много. Я таращилась в потолок, пытаясь рассортировать факты по полочкам, когда тихо щелкнул замок входной двери. Тут же выровняв дыхание, я притворилась спящей, прислушиваясь, как ходит по комнате супруг, — осторожно, стараясь не разбудить меня.
Когда он лег в постель, перетягивая часть одеяла на свою сторону, я заставила себя не шевелиться, позволяя ему улечься поудобнее.
За
Пораженная, я забыла обо всем, ощущая точно так же, как и во сне, жар, исходящий от его руки.
«Мамочки» , — мелькнула испуганная мысль.
Глава 13
Прошло не меньше минуты, прежде чем я начала дышать. Было горячо и приятно, и шевелиться не хотелось. Закрыв глаза, я уже решилась накрыть его ладонь своей, когда Тимур произнес:
— Живот холодный, а от волос пахнет шашлыком. Шпионили?
— Байсаров! — я села, гневно разглядывая супруга. Черт возьми, как ему это удается? — Ты офигел?
— Что Вы успели увидеть? — он смотрел на меня снизу вверх с нечитаемым выражением лица. Если недавно я думала, что он уснул, то глубоко ошибалась — ни намека на сонное состояние.
— С кем ты встречался?
— Неважно.
— Тогда и остальное — неважно, — задирая подбородок, ответила я. Он и вправду ждет, что я выложу ему все? Придурок.
Тимур не ждал. Перекатившись, он навис надо мной, одной рукой упираясь в стену на уровне моего виска, а другой — хватая за горло, несильно, но твердо.
— Я не шучу. Если Вы собираетесь поделиться подробностями сегодняшней ночи…
— То что? — теперь мы поменялись местами. Я не отводила взгляда от его хмурого лица, от побледневших, плотно сжатых губ. Он не шутил, — я ощущала это в сжимающейся на горле мужской руке.
— Вряд ли Вам это понравится. Поверьте, мне не составит труда убить Вас.
— И ты поверишь моему слову? — я пыталась вложить иронию в свой вопрос, но не вышло. Казалось, будто это действительно важно для меня.
— В некоторых ситуациях человеку не остается ничего иного, как говорить правду.
Тимур чуть сильнее сжал горло, на пару секунд, показавшихся бесконечными. Я облизнула высохшие губы, наблюдая, как переместился его взгляд, отслеживая движение языка. Мне снова становилось жарко; по спине скатилась капля пота, щекоча кожу.
— Я не скажу, — внезапно даже для самой себя выпалила я. Байсаров посмотрел внимательно мне в глаза, пытаясь понять, лгу или говорю правду, только я и сама не знала.
Словно решив что-то для себя, Тимур кивнул, отпуская шею, но руку так и не убрал: вместо этого медленно повел ее вниз, касаясь ткани на груди, неприкрытой лифчиком. Я чувствовала, как напряглись соски, — чувствовал и
В его взгляде читалось многое: и обещание незабываемого секса, и желание обладать, но я отодвинулась назад, натягивая одеяло:
— Я не принимаю оплату за молчание натурой.
Усмехнувшись, Байсаров отодвинулся, произнося негромко:
— Сучка, — и улегся на прежнее место.
Как ни странно, мы проспали до десяти, каждый на своей половине кровати, а я — еще и с узурпированным одеялом. Проснувшись первой, я увидела, что Тимур еще спит. На животе, отвернувшись от меня, в белых боксерах, он выглядел словно рекламировал нижнее белье.
Я отправилась в душ, смывать с себя запах шашлыков и приводить в порядок мысли.
Максу, скорее всего, о ночном путешествии Тимура я не расскажу. И дело вовсе не в том, что он пригрозился мне физической расправой. Там был Лешка, и его появление явно не случайность.
Что ему нужно? Неужели Белогородцев действительно хочет спасти меня? Я зажмурилась, подставляя голову под струи душа, и вспомнила лицо его брата.
— Подвезти? — белая «Тойота» снижает скорость, подстраиваясь под мой шаг. Я узнаю его голос сразу, вскидывая голову, и останавливаюсь.
Из окошка праворульной машины на меня смотрит Пашка, улыбаясь — и от его улыбки кружится голова.
— Если не трудно, — киваю и обхожу автомобиль, усаживаясь рядом с ним. Тачка низкая, и я почти проваливаюсь в сидение, позволяя юбке задраться и обнажить ноги.
Лицо начинает гореть, когда я вижу брошенный на них взгляд — очень мужской, ни капли не стесняющийся. Пашка другой, он старше парней, с которыми мне доводилось общаться, и это заставляет волноваться и чувствовать себя не очень уверенно. Как и то, что Луиза считает его своим парнем.
Наше прошлое свидание чуть не свело меня с ума: каждый раз, когда Луиза оказывается в объятиях Паши, я ловлю на себе его взгляд. Когда он проводит рукой по ее плечу, глядя мне в глаза, я чувствую, будто он ласкает меня, а не ее. Когда они целуются, я отворачиваюсь, замечая, наконец, Леонида. Он вызывает только раздражение — всем, начиная от светлых бровей, так явно выделяющихся на загорелом лице, заканчивая толстыми пальцами рук. У Паши они другие — тонкие, с округлыми ногтями, и лежат весь вечер на коленке Луизы. А я хочу — на моей, и он это чувствует.
— Тебе куда? — лениво спрашивает он сейчас, а я нагло отвечаю:
— С тобой.
Он приподнимает брови и улыбается, качая головой:
— Не боишься?
— А ты? — видимо, излишняя наглость компенсирует внутреннее стеснение.
— А надо?
— Я не охочусь, когда не голодна, — пожимаю плечами, а Паша расслабленно откидывается назад, придерживая руль одной рукой:
— Дерзкая. Люблю таких.
И от этих слов все внутри переворачивается. Я приоткрываю окно, сбрасывая обувь, и устраивая одну ногу на панели. Юбка задирается еще выше, почти до самых бедер, а я вспоминаю, какое на мне сегодня белье. Тина, о чем ты? Тебе семнадцать, ты и мужчину голого ни разу не видела.