Особое задание

Шалашов Евгений Васильевич

— Фамилия моя Медведев.

— И почему ты решил, что я должен тебе подчиняться? — поинтересовался я.

— Мне товарищ Александров приказ отдал, я его должен исполнить. Значит, если ты, Аксенов, чекист, а не шкурник, то должен мне помогать!

— Ясно, — кивнул я. Вздохнул: — Все, что я могу для тебя сделать, чекист Медведев, это не убивать тебя здесь и сейчас. А из Архангельска советую уходить. Маслова здесь нет, приказ тебе не выполнить. Вернешься в Вологду, так и доложишь Александрову. А меня ты здесь не видел.

— Значит, ты шкурник, а не чекист, — пришел к выводу Медведев.

Я не стал отвечать, а развернувшись, но так, чтобы видеть

парня краешком глаза, сделал несколько шагов вперед. Ах ты, зараза, про это-то я не подумал!

То, что лезвие блестит при свете луны — красивая сказка. Чтобы оно блестело, надо постараться. А вот почувствовать движение можно. И полено — штука убойная, если в висок. Прости меня, чекист Медведев.

Затащив труп парня между поленницами, я поначалу решил их обрушить, но передумал. Будет шум, выскочат хозяева. А труп все равно найдут. Лучше побыстрее уносить ноги.

[1] Верховное управление Северной областью (02.08.1918 — 27.09.1918 г.) сменило название на Временное после свержения Чаплиным старого состава правительства и их отправки на Соловецкие острова. По требованию англичан члены правительства были возвращены, но название изменилось.

Глава 10. Театральная Москва

— Не хочу в Череповец!

Сегодня Полина повторила эту фразу раз пять, если не больше. Я только поддакивал, кивал, но наконец не выдержал:

— А чего хочешь?

— В Москве хочу жить. С тобой!

— Оставайся, — пожал я плечами. — Поговорю с начальством, может, нам какую-нибудь комнатушку дадут, на службу устроишься. Попрошу Кедрова — он тебе работу найдет. Или сама к своему первому секретарю подойдешь, спросишь.

Полина задумалась. Вздохнула.

— А кто будет в губернии комсомол создавать? У меня дел-то теперь непочатый край!

В Москве Полинке понравилось. Первый съезд комсомола закончился четвертого ноября, но часть молодежи, включая всех девушек, временно оставили в распоряжении Центрального комитета и его первого секретаря Фимы Цетлина. Теперь участники съезда во главе со своим лидером занимались подготовкой Москвы к празднованию первой годовщины Октябрьской революции: развешивали плакаты и транспаранты, ругались с дворниками и комендантами, а то и с высокопоставленными жильцами, недовольными, что в окно теперь не выглянешь, а электричество включают только на несколько часов. К слову, единственное окно нашего номера тоже оказалось закрытым, потому что Второй Дом Советов украсили огромным плакатом с изображением не то крестьянки, не то богини плодородия, а по фасаду протянули огромный транспарант «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», наехавший на «Принцессу Грез» Врубеля, украшавший гостиницу.

Пока молодежь украшала столицу, мы тоже готовилась к празднованию, только по-своему. Мероприятия планировались грандиозные, надо было обеспечивать безопасность. Если не учитывать потенциальных террористов-контрреволюционеров, то всегда найдутся пьяные дураки, пожелавшие «отпраздновать» на свой лад — хоть похабными частушками, хоть бутылками или камнями. Разбирайся потом в мотивах. Вон, на площади Революции уже успели испортить скульптурную композицию «Красный клин», символизирующую победу

Красной армии над белыми, испачкав ее матерными надписями.

К счастью, основная нагрузка легла на милицию и на солдат гарнизона, а мы так, «замешавшиеся в толпе».

Еще мы учились. Изучали историю российской контрразведки, которую нам читал товарищ Сагадеев. Он, кстати, и на самом деле в прошлом был полковником Генерального штаба. Еще нас учили конспирации, умению пользоваться гримом и париками, накладными бородами, а также скрытности и осторожности. На самом-то деле, если спецслужба всерьез начинает тебя пасти, не поможет ничего. Это я по своему прежнему опыту знаю. Среди обывателей ходят легенды, что госбезопасность можно обмануть, спустившись в метро, замешаться в людском потоке, вывернуть черное пальто с красной подкладкой наружу, попрыгать с одного поезда на другой. Конечно можно! Прыгайте, бегайте, оно для здоровья полезно. Если шпиён заметил за собой слежку, это лишь означает, что ему позволили ее заметить. И на машине с дипломатическими номерами от слежки можно уйти. Можно, кто спорит? Зачем нам за вами следить, пугать, чтобы вы, не дай бог, отменяли встречи? Нам же интересно послушать, с кем и о чем будет вести беседу ваш разведчик, работающий под прикрытием.

Из гостиницы меня не гнали. Видимо, пока еще не вступили в силу правила, запрещавшие посторонним находиться в чужих номерах до двадцати трех ноль-ноль или Дом Советов — это не совсем гостиница? Наверное, не совсем, потому что ресторан оказывался постоянно закрытым, так как там вечно кто-нибудь заседал — не то ВЦИК, не то еще кто-нибудь. Тоже странно, потому что из охраны там имелся один солдат с винтовкой, и при желании можно было уничтожить весь исполнительный комитет, включая товарища Свердлова — второе лицо нашего государства. Я как-то не выдержал, сказал Кедрову, но тот лишь пожал плечами — мол, члены ВЦИК о том знают, от дополнительной охраны они отказались. Да и жильцы Дома Советов все поголовно имеют оружие и, если что, на помощь придут.

Полина тоже получила в ЦК РКСМ свое «оружие» — «велодог» и десять патронов. М-да. Помнится, старый патологоанатом рассказывал об убийстве из этого револьвера, но я сомневаюсь, что это правда. Впрочем, чтобы пошуметь, напугать кого-нибудь, девчонке хватит. Главное, чтобы сама себе что-то не отстрелила.

Кроме всего прочего, комсомольцам приходилось приглядывать за буржуями, мобилизованными для уборки мусора, но те ни хрена не умели.

— Вот ты представь, Вова, берет такая фифа метлу, а потом начинает ею махать — весь мусор по сторонам летит! Хорошо, что сыро, октябрь — ну, по-новому ноябрь, а то бы вся пыль столбом! Так бы вот взяла и убила! Приходится учить, чтобы в одну сторону подметала. Как эти фифы жить-то теперь станут, коли прислуги нет? Вон, ту актрисулю вспоминаю, у которой я в горничных была — помнишь? — та тоже ни завтрак сготовить, ни пол помыть не умела!

Похоже, Полинка жалела бывших буржуев, оставшихся без прислуги. Ничего, научатся. И полы станут мыть, и обеды готовить. А попозже еще и лес научатся валить на благо молодого государства.

Делегатам съезда, остававшимся для украшения столицы, выдали по сто рублей и паек — шикарный, надо сказать: отрез темно-синего сукна, четыре фунта черного и один фунт белого хлеба, две банки рыбных шпрот, фунт масла и фунт сахара. Мой паек был скромнее — фунт хлеба на день и две сушеные воблы. Но рыбка Полине очень понравилась. Лопала так, что за ушами пищало, я даже забеспокоился — не случилось ли что, но вроде рано...