Особые отношения
Шрифт:
Обескураженный гул перерос в крики. «Они нас не пускают… фашисты, предатели». Анни постаралась пробраться вперед. Сердце забилось сильнее, когда она поняла, что произошло. Полиция пыталась помешать им пройти с Оксфорд-стрит на Гросвенор-сквер. Всю Норт-Одли-стрит перегородил кордон полицейских. Около пятидесяти полицейских стояли, взявшись за руки, а за ними были — Боже! — лошади! Анни боялась лошадей еще с детства, после того как ее сбросил на песок пони и она сломала ключицу. А это были совсем не пони, это были мускулистые жеребцы с железными подковами. На мгновение толпа остановилась, со свистом и криками. Началось скандирование. Сначала кричали несколько человек, потом скандирование стало мощнее. «До-ро-гу! До-ро-гу! До-ро-гу!» Люди в такт
И вдруг раздался взрыв. Одна из лошадей встала на дыбы и прыгнула, хрипя и крутя головой. Кто-то, должно быть, бросил взрывпакет. После этого все происходило очень быстро.
Что-то кричал мегафон, неразборчиво в общем шуме. Затем раздалось еще два взрыва и послышалось ржание лошадей. Скандирование толпы перешло в невнятный рев. Внезапно толпа двинулась вперед, толкая, пихая и сбивая с ног. Впереди Анни упал человек, который нес красный флаг. Через мгновение флаг был затоптан. Никто не помог человеку встать, да это было и невозможно.
Было мгновение, когда Анни заметила среди бежавших Розу, у нее были круглые глаза, и она что-то кричала. Она выглядела перепуганной. Затем ее заслонили бегущие, толкаясь и что-то выкрикивая.
С триумфальными воплями толпа прорвалась через узкий туннель улицы Норт-Одли-стрит на площадь Гросвенор-сквер. Площадь была невероятно широкой — здесь уместилось бы два поля для крикета, вместе с деревьями, статуями и фонтаном. Вокруг площади возвышались величественные старинные здания. Анни набрала в легкие воздух и побежала на своих высоких каблуках, стараясь оторваться от толпы как можно дальше. Но почти сразу ей пришлось остановиться. Со сбившимся дыханием и потеряв направление, она вдруг обнаружила, что стоит менее чем в пятидесяти шагах от американского посольства.
Это было громадное современное здание, окрашенное в бледные тона, с большими стеклами. Высокая железная ограда придавала ему вид крепости. Говорили, что в фундаменте у него есть секретное убежище для персонала на случай ядерного нападения. Высоко над входом распростер крылья гигантский позолоченный орел. Ниже орла висел американский флаг. Под флагом, на ступеньках посольства и вокруг выстроились в черную линию полисмены. Они выглядели довольно грозно.
Полицейский офицер выступил вперед и поднял мегафон.
— В интересах вашей собственной безопасности, пожалуйста, очистите площадь, — четко произнес он, покрывая шум. В толпе заулюлюкали. Он повторил свои слова.
— Вали домой, толстяк! — кто-то крикнул ему в ответ. Раздался смех. Анни чувствовала мощь толпы за собой. Она глянула назад — тысячи и тысячи людей. Они срывали ветки с деревьев, намереваясь использовать их как оружие. Перевес над полицией был десять к одному. Да и стадный инстинкт всегда силен.
От толпы отделился один человек и запустил что-то в воздух. Это оказалась банка с красной краской. Краска на лету выплеснулась на лошадь и застыла как кровь. Банка приземлилась на лестнице, рядом с полицейским заслоном, и покатилась вниз, разбрызгивая краску. Рядом с человеком, метнувшим банку, появились двое полицейских и начали яростную потасовку с ним. Наконец они одолели его и потащили — ноги волочились прямо по дороге — к полицейскому фургону. И только тут Анни заметила, что это был не парень, а девушка, с разбитым в кровь лицом.
Толпа осуждающе заволновалась. С одного из полисменов слетел шлем, сбитый еще одной банкой краски. Кто-то выскочил из толпы, схватил шлем и вернулся со своим трофеем. С криками этот шлем стали бросать вверх. В воздух полетели новые банки, разбиваясь об асфальт. Полицейский с мегафоном снова выступил вперед, но был встречен огнем из камней. Инстинктивно отскочив и прикрыв лицо руками, офицер наступил на краску и упал. Толпа бросилась
Анни увидела перекошенное лицо полицейского, когда шест от плаката впился в его живот. Его коллега бросился на нападающего и начал его бить, бил до тех пор, пока тот не упал на землю. Сверху сыпались камни, попадая как на полицейских, так и на демонстрантов. Откуда-то явилась конная полиция. Взвизгнула какая-то девушка. В мегафон снова прокричали: «Очистите площадь!»
«Остановите это!» — беззвучно молила Анни, вжав ногти в ладони. Она повернулась, отыскивая лазейку, но толпа двинулась к лестнице, одни были полны решимости вступить в бой, другие пытались вырваться из драки. Анни прибивало все ближе к полицейским и лошадям. Взрывпакет разорвался прямо у ее ног, и она услышала крик. Лошадь, отступая, двинулась прямо на нее, упала на землю, и ее копыта мелькнули в нескольких дюймах от лица Анни. Анни ощутила ее дыхание и видела раздувшиеся красные вены на ее ноздрях. Анни в ужасе бросилась бежать. Увидев ступеньки, она взбежала по ним вверх до стены и только тут поняла, что стоит у одной из колонн американского посольства. Опаснее места она выбрать не могла… Чуть в стороне стояла шеренга полицейских, они опустили закрытые касками головы, чтобы защититься от града камней. Ниже — еще больше полицейских ожесточенно дрались с демонстрантами. В толпу врезались лошади, и толпа стала отступать. Анни оказалась отрезанной от всех.
Сквозь шум она расслышала крик: «Прыгай!» Она оглянулась вокруг. Она могла спрыгнуть с края лестницы вниз, на землю. Но было очень высоко. Она могла вывихнуть ногу или разбить голову. Она попыталась рассмотреть, кто ей кричит, но увидела только спины полицейских, а за ними — руки и транспаранты.
— Давай. Прыгай! — повторил голос. Перепуганная до беспамятства происходящим, Анни подбежала к краю лестницы. Внизу, протянув вверх руки, стоял парень с искаженным лицом. Нет, она никогда не решится сделать это. Но, пока она колебалась, камни застучали у ее ног. Один попал ей прямо в голову. Анни сделала глубокий вдох и прыгнула.
15
Привет, я люблю тебя, как тебя зовут?
Анни почувствовала, как ветер взвил ее волосы и она очутилась в сильных руках. Он опустил ее на землю. Прежде чем она смогла что-то произнести, парень схватил ее руку и потащил мимо сражающихся к щели в толпе.
Опустив голову вниз, она пробежала мимо свалки кричащих, яростно дерущихся тел. На земле лежали обломки шестов от транспарантов, ветки, камни, банки с красками, даже разорванные ботинки — Анни все время спотыкалась о них. Вокруг был ужасающий шум: мегафоны, свистки полицейских, стук лошадиных копыт о мостовую. Отовсюду слышались яростные и отчаянные крики. В одном месте развевающиеся волосы Анни зацепились за чью-то пуговицу, но рука продолжала тянуть ее вперед. Волосы оторвались, и от боли ее глаза наполнились слезами. Двое врачей «скорой помощи» тащили носилки, громко требуя, чтобы им дали дорогу. Анни бросился в глаза лежащий на земле полисмен, его лицо покрывала смертельная бледность. Без своего шлема он выглядел моложе, чем она.
Они добежали до места, где народа было совсем немного. Но здесь поперек дороги стояли два полицейских фургона. Рядом рыскали несколько полисменов, одни переговаривались по рации, другие допрашивали задержанных демонстрантов.
— Черт, — выдохнул ее спаситель.
За фургонами была уже пустая улица, на дальнем конце стояла небольшая группа зрителей. За их спинами виднелись деревья Гайд-Парка — там была свобода. Это было так близко, что она была готова разрыдаться. Анни оглянулась назад, на толпу за своей спиной, и содрогнулась от мысли, что должна туда вернуться, чтобы проложить дорогу отсюда.