Особые отношения
Шрифт:
Странная причуда, и опасная. Ему было совершенно очевидно, какую бурю вызовет известие о том, что у него имеется незаконный ребенок. Его оппоненты вели против него грязную кампанию, пожалуй, самую грязную за все выборы в американской истории. Его парни тоже не надевали белых перчаток, но они, по крайней мере, придерживались темы, а не переходили на брань и угрозы. Республиканцы мобилизовали против него все — даже слухи и сплетни, и они уже изрядно порылись в его оксфордском прошлом, где, если им верить, Джордан увлекался наркотиками и снюхался с коммунистами. А тут еще добавится связь с иностранкой и незаконнорожденный ребенок, о котором он столько лет не знал. Тогда президентского поста
А этого он не может допустить. Он не позволит — не должен позволить нынешнему коррумпированному правительству царствовать еще четыре года. Он хочет изменить положение дел в стране к лучшему. Эта миссия предназначена ему Богом.
Джордан узнал немало нового за время президентской гонки. Оказывается, дипломаты в руках охранников — это не дипломаты, а пуленепробиваемые щиты. И что для того, чтобы выдержать предвыборную кампанию, нужно иметь железный желудок и стальной мочевой пузырь. Что после усталости приходит прилив энергии. Во время телевизионных дебатов Джордан уже привык глядеть не на своего оппонента, а в камеру. Он узнал, что скромный ужин с немногими людьми может принести больше пользы, чем масштабная поездка по всему штату. И что острое словцо воспринимается лучше, чем многословные рассуждения о политике. Он понял, что лучшее, что у него есть, — это он сам, и чем больше он отдает себя и своих сил, тем больше он получает в ответ. И, наконец, он открыл, как ценна поддержка его жены.
Джордан глянул на Джинни. Она спала, волосы падали на лицо. Ему нравилось то, что она перекрасилась в блондинку. Это делало ее сексуальнее, хотя он и не осмеливался ей об этом сказать. Никогда он не видел ее в такой ярости, как в тот момент, когда Рик сказал ей, что ей необходимо сменить имидж. «Жаклин Кеннеди была права, говоря, что титул „Первая леди“ лучше бы подошел скаковой лошади». И будь она проклята, если позволит себя наряжать, как елку на Новый год. Но ей пришлось сменить имидж — этого требовали их интересы.
Без нее его избирательная кампания вряд ли была бы успешной. Не было ни одного вопроса, который они вместе не обсуждали бы. Она была живым напоминанием о тех временах, когда слова «либерал» и «радикал» еще не звучали как бранные. Она осаживала его, когда он брал фальшивые ноты. И сопровождала повсюду. В старом блюзе поется: «Мужчина так хорош, но женщина — прекрасней». И именно это привлекло его когда-то. А вовсе не секс. Для секса он всегда находил другие возможности.
Он познакомился с ней в первый год учебы в аспирантуре. Она стала «мисс Вирджиния» — «только не пытайтесь меня ущипнуть» — в тот год, как окончила университет. Тихая и робкая, она, как правило, молчала, но у нее была такая улыбка, которая могла бы зажечь бостонскую гавань. Джордану она понравилась сразу. Оксфорд оставил в его душе тяжелый след, Гарвард вернул душевное равновесие. Джордан намеревался интенсивно изучать политические науки и расширять полезные связи. Но никак не любовные.
Однако он часто встречал Джинни — то в библиотеке, то на студенческих собраниях, а в 1972 им довелось вместе работать, они участвовали в избирательной кампании Макговерна. Однажды вечером за кружкой пива он изложил ей свои планы. Джинни восприняла их очень серьезно. На Рождество она удивила его тем, что пригласила в Миннесоту провести праздник с ее семьей. Джордан как-то упомянул, что не поедет домой на праздник, поскольку слишком занят. Он говорил ей правду, но не всю.
А вся правда заключалась в том, что он ни разу не приезжал домой после того, как мать снова вышла замуж. Новый муж весьма любил виски, от которого либо без удержу веселился, либо был мрачнее тучи. А еще он постоянно куда-то исчезал и возвращался через несколько дней
Родители Джинни жили неподалеку от Миннеаполисса, в маленьком городке Сент-Пол. Ее семья оказалась очень обширна и влиятельна. За столом на Рождество сели шестнадцать человек — начиная от отца Джинни и кончая ее племянницами и племянниками. Семья оказалась шумной, здесь было немало любителей поспорить, но его приняли весьма радушно. Джордан отдохнул душой и приобрел статус героя после того, как починил у одного из младших членов семейства сломанную игрушку. С матерью Джинни они спорили о политике Никсона во Вьетнаме. С ее братьями он играл в шахматы. Внезапно Джордан понял, что вполне может разделить свою жизнь между упорным изучением политических наук и домом, в котором он чувствовал бы себя любимым. Следующим летом он и Джинни поженились.
Поначалу все складывалось лучше, чем он рассчитывал. После завершения учебы и он, и Джинни довольно успешно начали свои служебные карьеры, и скоро Джордан сообщил ей, что собирается выставить свою кандидатуру на пост губернатора штата Миссури. Джинни поддержала его, хотя это значило для нее отказ от предложения работать в Вашингтоне. Джордан слышал со всех сторон, что он слишком молод, слишком зелен, слишком неопытен для поста губернатора. Но, несмотря на это, он победил. Осенью они переехали в губернаторскую резиденцию в Джефферсон-Сити. Он до сих пор помнит, как был тогда счастлив.
На улице, помнится, был восхитительный осенний день. Клены и кизиловые деревья окрасились в яркие цвета. Джинни руководила переездом со всей своей обычной основательностью. Вечером их посетили друзья, новый губернатор и губернаторша угостили их пивом и сосисками и провели по всему дому. Джордан и Джинни не скрывали радости от победы и увлеченно рассказали о будущей своей деятельности. Помимо всяческих реформ в их намерения входило покуситься на суровый стиль жизни губернатора — теперь они будут часто устраивать вечеринки, танцы на лужайке и посещать бейсбольные матчи. Джордан немедленно взялся за выполнение этого плана, достав стереомагнитофон и превратив этот вечер в импровизированную вечеринку. Все их друзья были искренне рады их удаче как своей. В политическую жизнь вступало новое поколение.
Потом друзья ушли, они с Джинни остались вдвоем. Этот день значил для них очень много. Они прошлись рука об руку по дому, распределяя комнаты: здесь будет его рабочий кабинет, здесь — кабинет Джинни, а наверху — спальные комнаты для детей, которые у них появятся. По крайней мере, двое детей, решила Джинни. Нет, четверо, настаивал Джордан, помня о своем одиноком детстве. Он подтолкнул ее к спальне, желая приступить к делу немедленно.
Но детей у них не появилось…
Джинни внезапно открыла глаза, как бы почувствовав, что мысли Джордана сейчас о ней, и глянула на него. Потом перевесилась через подлокотник:
— Что-нибудь случилось?
Он взял, погладил ее пальцы, ощутив холодок от обручального кольца.
— Ты выглядишь усталой, — это все, что он сказал. Джинни улыбнулась.
— Конечно. А земля — круглая. — Джордан рассмеялся.
— Да, я сказал глупость. Я сейчас думал — и как только ты все это выдерживаешь? Справишься? Ведь график твоей поездки очень жесткий.
У Джинни была намечена своя поездка по нескольким городам. Они хотели охватить как можно больше людей в эти последние дни. Джинни высвободила руку.