Особый порядок
Шрифт:
Дождь застал Андрея Ивановича и Татьяну Тимофеевну в городе. Они не спешили возвращаться домой, несмотря на усталость. Прогуливаясь по мокрым от дождя улицам, они разговаривали. О чём разговаривали? О былом, настоящем и предстоящем.
– А что, если Ирина и Николай заявят нам, что завтра женятся? – сказал не без иронии Андрей Иванович. – Ну и что? – ничуть не удивилась Татьяна Тимофеевна. – Этого следует ожидать…
– Это произойдёт когда-нибудь.
– И обязательно произойдёт, Андрей Иванович, –
– Непривычно будет…
– Нет, дорогой Андрей Иванович, я не о том думаю.
– Разве?
Татьяна Тимофеевна улыбнулась, еле усмехнувшись, и украдкой взглянула на спутника. Казалось, она испытывала зависть и вместе с тем горесть. Такое происходит, когда понимаешь или осознаёшь, что, оказывается, сложилось не так. В результате досада – не более того. Дальше, полагаю, они шли бы молча, думая о своём, если бы не повстречалась с ними Анна.
– А вот и я, – сказала она, подойдя к ним сзади.
– Откуда ты? – испугалась Татьяна Тимофеевна.
– От подруги… и представляете, скоро её старшая сестра выходит замуж. Меня на свадьбу пригласили.
– Представляем, – одновременно сказали Андрей Иванович и Татьяна Тимофеевна.
– О как! – удивилась Анна. – Счастливо жить будете!
– Почему? – спросили опять же одновременно Андрей Иванович и Татьяна Тимофеевна.
– Примета такая, когда вместе говорят одно и то же.
– Эх, эти ваши приметы, – отмахнулся Карлин.
– Да-да, Андрей Иванович, – говорила Татьяна Тимофеевна, – именно приметы.
– Вот и разбери вас, женщин, когда вы всерьёз, когда вы лукавите.
– А мы всегда всерьёз лукавим. Правда, мама?
Татьяна Тимофеевна посмотрела на неё с удивлением, но промолчала.
Анна испуганно спросила:
– А что?
– Красиво ты сказала, – заметил Андрей Иванович, – а главное, как нельзя правильно.
Анна тем была польщена, приняв за комплимент. Татьяна Тимофеевна же осталась сдержанной, хотя и довольной. За разговорами они, не заметив, дошли до дома. Андрей Иванович с ними простился и пошёл дальше, к себе домой.
Глава восьмая
Никто не предугадывал, не предчувствовал беды – её никто не ждал, её неоткуда было ждать. А она уже случилась, пришла в дом Одовцевых. Татьяна Тимофеевна с дочерью вошли в дом. В доме стояла мёртвая тишина, которая никогда раньше здесь не устанавливалась.
– Михаил, ты дома? – спросила с порога Татьяна Тимофеевна.
Тишина.
– Папа! – громко позвала Анна.
Татьяна Тимофеевна заглянула в зал – никого не было. Дверь в зале, что вела в другую комнату, где чаще всего работал Михаил Михайлович, приоткрыта. Татьяна Тимофеевна вошла в неё. Непонимание и ужас одновременно охватили Одовцеву.
– Мама, – обратилась Анна из другой комнаты, – папы и здесь нет.
Татьяна Тимофеевна, ещё не поняв, что, собственно, произошло, быстро вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. В зал вошла Анна.
– Что, мама? – испуганно спросила она,
– Сходи за Андреем Ивановичем, – пробормотала она.
– Что-то случилось, мама?
– Сходи за ним, – напряжённым, но едва сдержанным голосом повторила Татьяна Тимофеевна.
– Ладно, – испугалась Анна и недовольно быстро вышла из дома.
Татьяна Тимофеевна опустилась на диван, она не соображала, она нашёптывала сама себе что-то невнятное и нервозное. То глядела на дверь той самой комнаты, в которой почему-то оставался недвижим её муж, то с испугом от неё отворачивалась. То ей вновь хотелось в неё войти, то вообще бежать из дому.
Встревоженный Андрей Иванович быстро вошёл в дом, затем так же быстро прошёл в зал. Татьяна Тимофеевна соскочила с места, подошла к нему и не знала, как и что говорить. Вышло так, что она молча показала ему на дверь. На лице Андрея Ивановича, помимо тревоги и испуга, появилось и ужасное удивление – попробуйте прочитать такое лицо… Карлин толкнул дверь рукой, она открылась, и он вошёл в комнату. Раздался крик за его спиной. Андрей Иванович от того крика вздрогнул, повернулся и едва успел удержать Анну, которая стала биться в истерике. Карлин вывел её в зал.
Андрей Иванович сообщил по телефону в дежурную часть милиции о случившемся в доме Одоцевых. Сообщив, он вывел Татьяну Тимофеевну и Анну во двор дома, где и стали они вместе дожидаться приезда следственно-оперативной группы.
Небо чистое, нет ни единого облачка. Солнце спускалось медленно – скоро оно непременно скроется. Стояла затаённая тишина. Тихо плакала Анна, прижавшись к Андрею Ивановичу. В иступлённом состоянии находилась Татьяна Тимофеевна. Как разнообразно проявление горя: смиренно и возмущённо, тихо и бурно, внутренне и внешне, скрытно и явно, со слезами и без слёз, но всегда одно неизменно – неутешно. И только время способно лишь успокоить.
Скоро на место происшествия прибыла следственно-оперативная группа, впереди её следовал молодой человек – специалист, который нёс с собой увесистый криминалистический чемодан. Следом за специалистом шёл следователь прокуратуры, в синем мундире. Лицо его Карлину вдруг показалось отчего-то знакомым, но не время было вспоминать, где и когда виделись. За следователем тянулась остальная часть группы – ещё пять человек: кто в форме, кто в штатском.
– Кто здесь будет хозяйкой? – привычно сухо спросил следователь.
– Я, – ответила Татьяна Тимофеевна.
– Понятно, – продолжал следователь привычным тоном. – Так что у вас здесь произошло?
Она попыталась объяснить человеку в синем мундире, но не сумела: заплакала. Зарыдала и Анна.
– Давайте-ка я вам лучше всё объясню, – предложил Андрей Иванович.
– А вы кем будете? – спросил следователь, всматриваясь в лицо Карлину, которое в свою очередь ему так же вдруг показалось знакомым.
– Другом… Ну, скажем так, соседом.
– Хорошо. Говорите, что у вас тут произошло, заодно и понятым будете.