Особый район Китая, 1942-1945 гг.
Шрифт:
Линь Цзу-хань — это псевдоним Линь Бо-цюя. Чтобы не привлекать внимания к столь известному человеку, как Линь Бо-цюй, его послали на переговоры под именем Линь Цзу-ханя, использовав старый партийный псевдоним. Так во всех официальных отчетах о переговорах он фигурирует под этим именем. Впрочем, все знают, что он — глава правительства Особого района.
Генерал Чжан Чжи-чжун — бывший начальник политуправления вооруженных сил центрального правительства. Родился в 1891 году. Один из лидеров «синерубашечников» [284] — профашистских элементов в Гоминьдане. Сторонник подавления КПК вооруженной силой.
В 1933 году
Ван Ши-цзе — член центрального правительства, профессор-юрист. Оказывает заметное влияние на международную политику Гоминьдана...
28 апреля
В течение 27 апреля на фронтах существенных изменений не произошло. Уничтожено 65 немецких танков и 22 самолета. Советские войска на подступах к Севастополю.
* * *
Не получив от Советского правительства оружие в 1941 году, Мао Цзэ-дун затаил недовольство. Понять политику СССР он решительно отказывается, да и просто не хочет. Финансовую и военную помощь Советского правительства китайскому народу он в расчет не принимает. Его интересует то оружие, которое можно применить для завоевания власти в стране. В этом плане позиция СССР в 1941 году его озлобила. Он и до этого отличался различного рода уклонами, но после 1941 года пошел на разрыв идейных связей с ВКП(б) и антисоветизм, как обязательный элемент своей политики. Тяжелое положение СССР в 1941 и 1942 годах окончательно развязало ему руки. Военное поражение СССР представлялось для него фактом бесспорным.
Именно поэтому стеснения были отброшены. Мао спустил с цепи чжэнфын.
Все эти обстоятельства вызвали эволюцию взглядов или точнее — выражение существа взглядов Мао Цзэ-дуна.
Однако блестящие победы СССР в прошлом году и начало агонии гитлеризма не вызвали у него растерянности. Он осуществляет чжэнфын, маскируясь различными словечками («догматик», «эмпирик», «уклонист», «меньшевик», «оппортунист»), и считает, что этого достаточно, что смысл этой кампании ото всех за пределами Особого района надежно скрыт. Он лишь вынужденно ослабил давление на Ван Мина и «московскую группу» (впрочем, она уже не представляет угрозы, покаявшись в своих прегрешениях против линии Мао Цзэ-дуна), подсократил размах [285] деятельности шефа цинбаоцзюй и вступил в деятельную переписку-блеф с Москвой. Но в главном он не изменился. Та же политика, но другими методами и средствами. И существеннейший элемент этой политики — антисоветизм.
Сближение с Америкой и Великобританией сулит Мао выгоды не только военные. Он рассчитывает создать надежный политический противовес СССР на Дальнем Востоке.
В предстоящем визите иностранных корреспондентов Мао видит возможность для установления официальных контактов с ведущими капиталистическими государствами антигитлеровской коалиции. Журналисты создадут мнение, политики приступят к делу...
Но тут для руководства КПК возникло непредвиденное затруднение. Особый район специализируется на производстве опиума, а это означает огромные посевные площади мака. Факт чрезвычайно неприятный и позорный.
Как спрятать «концы в воду», если посевная кампания в разгаре, засеяны многие и многие сотни гектаров и к приезду
Личный состав прославленной 359-й бригады брошен на уничтожение посевов вдоль дорог, связывающих бригаду с Яньанью и зимними квартирами. Тем же самым сейчас занимается и 1-я бригада.
На восточном берегу Хуанхэ, в пределах расположения 120-й пехотной дивизии, посевная немедленно приостановлена. Эти районы тоже выделены для объезда иностранными журналистами и там полным ходом отрабатывается ритуал встречи, ответы на вопросы, самодеятельность.
* * *
Перед пылевой бурей, когда небо еще голубое, верблюды вдруг укладываются спиной к ветру. А через полчаса все заволакивает пыль.
Пыль повсюду. Нет уголка, где бы она не вилась и не оседала. Она на губах, в горле, в пище. От нее не спасает даже марлевая маска.
После бури лёсс долго держится в воздухе.
29 апреля
Для китайского искусства, скованного традициями феодальных классических образцов и канонов, огромную роль сыграло свержение монархии в 1911 году, «движение 4-го мая» 1919 года и последующие революционные события. [286]
В 30-е годы сформировалась группа прогрессивных поэтов, писателей, музыкантов, журналистов. Не только в Китае, но и за его пределами стали известны имена Лу Синя, Не Эра, Чжан Тянь-и, Эми Сяо, Мао Дуня.
Наслаждаясь лукавыми рассказами Лу Синя, «Удивительными историями нашего времени», «Танскими и сунскими новеллами», романами Ши Най-аня, Ло Гуань-чжуна (да разве все перечислишь!), я в то же время с удовольствием читал литературные произведения, написанные энергичным современным языком. И сколько же новых авторов! Дин Лин, Е Шэн-тао, Тянь Хань, Ба Цзинь, Лао Шэ, Яо Пэн-цзы, Кун Ло-сун, Пин Синь.
Эти писатели объявили войну религиозным догмам, иностранному и феодальному гнету, тормозящим развитие страны. Вот высказывание Чжан Тянь-и о древнем «Четверокнижии»:
«В начальной школе я проходил «Четверокнижие» и должен был заучивать тексты наизусть. Даже во сне я постоянно вздрагивал, вспоминая эту ужасающую зубрежку».
Как хороша его сказка «Линь большой и Линь маленький»!
Любить историю и культуру своей родины — это естественно. Но вот для выступления на тему о соотношении культур необходимы знания не только древней классики. Как можно анализировать задачи, цели, достижения пролетарского искусства, не имея представления о нем. Из бесед с Мао Цзэ-дуном я вынес твердое убеждение, что он не знает новой, молодой литературы (прогрессивной литературы 20–30-х годов). Исключение, пожалуй, составляют произведения Лу Синя.
Председатель ЦК КПК знаком с именами ряда писателей и журналистов, но не с их работами. Возможно, этим занимаются его ученые секретари, но для выступлений по данному вопросу мнение ученых секретарей явно не может стать программным партийным документом. Тем более, ни один мало-мальски известный писатель или филолог в составлении этого документа — отношение партии к искусству и прогрессивной интеллигенции — участия не принимал.
30 апреля
По-моему, после июньского конфликта 1943 года Мао Цзэ-дун впервые вдруг осознал, что в военном отношении КПК не может тягаться с Гоминьданом. Не прекращая [287] античанкайшистской пропаганды, председатель ЦК КПК дал согласие на переговоры.