Особый склад ума

Катценбах Джон

Женщина, стоявшая у него за спиной, не шелохнулась. И, как и раньше, зло смотрела на Джеффри Клейтона.

— А мой брат? — спросил Джеффри. — Где он?

— В свое время узнаешь.

— То есть?

— Его здесь нет. Он уехал… учиться.

Затем наступило молчание, во время которого сын и отец не сводили друг с друга напряженного взгляда. Джеффри почувствовал лихорадочный жар, кровь прилила к лицу. Человек, сидящий напротив него, казался сразу и чужим, и знакомым, тем, о котором ему известно все, и тем, о котором он не знает ничего. Как ученый, посвятивший свою жизнь изучению психологии убийц, как эксперт, принимавший участие в расследованиях, он знал о нем немало, но как сын он понимал, что имеет дело с неразгаданной тайной.

Он ощущал странное головокружение от желания поскорее узнать, что у них общее, а что нет. И с каждой ноткой отцовского голоса, с каждым его жестом Джеффри испытывал новый приступ страха, опасаясь, что и он может так говорить или так выглядеть. Это напоминало аттракцион с кривыми зеркалами, когда не сразу поймешь, где искажение начинается и где заканчивается. Джеффри чувствовал себя так, как чувствует себя человек, который дышал тем же воздухом и пил из того же стакана, что и больной, страдающий каким-то опасным вирусным заболеванием. Оставалось лишь переждать инкубационный период и выяснить, произошло заражение или нет.

Он жадно ловил ртом воздух.

— Ты меня не убьешь! — выпалил он.

Отец опять усмехнулся, как человек, безгранично довольный собой.

— Могу убить, — ответил он, — а могу, опять же, и не убивать. Но на сей раз, сынок, ты не задал вопроса, какой должен был бы задать.

— И что же это за вопрос? — осведомился Джеффри.

Отец поднял бровь, словно его не то удивил тон, которым этот вопрос был произнесен, не то раздосадовало, что сын оказался таким недогадливым.

— Следовало спросить, — снизошел он наконец до объяснения, — должен ли я это сделать?

Джеффри вдруг почудилось, что в гостиной стало очень жарко. Губы пересохли.

— Да, — произнес он. — Думаю, что должен.

Он слышал свой голос и не узнал его. Словно это сказал кто-то другой, кто находился далеко.

И снова ему показалось, что отец доволен.

— Почему? — спросил тот.

— Потому что иначе ты никогда не сможешь быть спокойным. Никогда не сможешь быть уверенным, что я не подкарауливаю тебя где-нибудь поблизости. Потому что я опять сумею тебя найти. А ты не способен действовать, если не чувствуешь себя в безопасности. В полной и абсолютной безопасности. Она тебе просто необходима. Она часть тебя, без нее ты ничто. А зная, что я жив, ты никогда не будешь в безопасности.

Питер Куртен покачал головой.

— Ну нет, — возразил он. — Я могу это гарантировать.

— Каким образом? — резко спросил Джеффри.

Отец не ответил. Вместо этого он протянул руку к стоящему рядом с ним журнальному столику и взял с него электронный приборчик. Он поднял его так, чтобы Джеффри было его хорошо видно:

— Обычно такими вещицами пользуются молодые родители, которые хотят всегда быть в курсе того, что происходит с их детьми. Кажется, ваша мать тоже пользовалась таким устройством, когда родились вы с Сьюзен. Не могу точно вспомнить, прошло столько времени. Как бы то ни было, эти штуковины могут оказаться удивительно полезными.

Питер Куртен нажал кнопку и проговорил в электронное переговорное устройство:

— Кимберли, ты там? Слышишь меня? Кимберли, я хочу, чтобы ты знала: у тебя появился шанс на спасение.

Куртен нажал другую кнопку, и Джеффри услышал через радиопомехи еле слышный испуганный голосок:

— Пожалуйста, кто-нибудь, помогите, прошу вас…

Отец щелкнул переключателем, и голос умолк.

— Интересно, останется ли она в живых? — спросил Куртен с усмешкой. — Захочешь ли ты спасти ее, Джеффри? Захочешь ли спасти эту девочку, свою сестру, свою мать и себя самого? По плечу ли тебе такая задача? Выдержишь ли ты? — Он опять усмехнулся. — Честно говоря, мне что-то не слишком верится. Куда тебе кого-то спасти!

Джеффри ничего не ответил. Однако же отец продолжал пристально на него смотреть.

— Ну что, разве я недостаточно тебя воодушевил? — поинтересовался он.

— Пока что ничего по-настоящему

воодушевляющего я не услышал.

Питер Куртен покачал головой.

— А по-моему, придумано достаточно недурно, — возразил отец и опять взял в руки переговорное устройство.

— Какое отношение имеет эта… — начал было Джеффри, но не успел закончить, потому что отец его перебил:

— Самое непосредственное.

Они замолчали.

Затем в полной тишине снова раздался шепот Кэрил Энн Куртен:

— Питер, позволь мне прикончить и ее, и его. Пожалуйста. Я тебя умоляю. У нас еще есть время.

Однако Питер Куртен одним движением руки отмел ее просьбу.

— Давай сыграем кое в какую игру, Джеффри. Игру очень опасную. И ключевым элементом в ней станет эта девчушка.

Джеффри продолжал хранить молчание.

— Ставки высоки, — продолжил его отец. — Твоя жизнь против моей. Жизни твоей матери и сестры против моей. Твое будущее и их будущее против моего прошлого.

— Какие правила?

— Правила? Никаких правил.

— Тогда что это за игра?

— Ну же, Джеффри, ты меня удивляешь. Это самая главная игра в этом мире. Имя ей — смерть.

— Все равно не понимаю.

Губы Питера Куртена в очередной раз скривились в усмешке.

— Ну конечно же понимаешь. Для этого даже не нужно быть профессором. В эту игру играют на море в спасательной шлюпке или в горах, перед появлением спасательного вертолета. В нее играют в наспех вырытом окопе и в объятом пламенем здании. Название ей «кто кого», а суть в том, кто над кем одержит верх — смерть над вами или вы над нею. Кто останется жив, а кто умрет. И дело сильно осложняется, когда от сделанного вами выбора зависит еще чья-то жизнь… — Отец помедлил, словно в ожидании ответа, но, не получив его, продолжил: — Итак, сегодня игра будет такой. Ты убиваешь девушку и выигрываешь. Она умирает, и наградой тебе становится твоя жизнь, жизни твоей сестры и матери, а также моя собственная, потому что она оказывается в твоих руках. Будешь распоряжаться ею по своему усмотрению. Например, сможешь передать меня властям. Или получить от меня обещание больше никого не убивать, которое я, клянусь, не нарушу. Таким способом, кстати, ты сохранишь мне жизнь и не разделишь участь Эдипа, запятнавшего себя отцовской кровью. Но выбор за тобой. Поступай как хочешь. Я остаюсь в полном твоем распоряжении. И все, что тебе нужно, чтобы одержать надо мной верх, — это убить ее…

Джеффри показалось, что воздух в гостиной стал вязким и густым, а в ушах зазвучали последние слова отца:

— …убей ее ради меня, Джеффри.

Куртен замолчал, наблюдая за реакцией сына. Он снова включил переговорное устройство, и в гостиной стали слышны рыдания девушки.

За домом лес подступал к дому ближе, чем спереди, но им все равно нужно было пересечь достаточно большое освещенное пространство. Сьюзен Клейтон посмотрела на лужайку с опаской. Расстояние было примерно на длину лески, когда она ловила нахлыстом. Она почти услышала свистящий звук лески, рассекающей воздух над головой, и увидела голубые воды Флориды. Сьюзен бросала леску мастерски. Но теперь она была не так уверена в себе.

Диана Клейтон в этот момент тоже пыталась оценить ситуацию.

Нельзя сказать, чтобы это ей удалось. Диана попробовала восстановить дыхание и привести мысли в порядок. Она, как и Сьюзен, лежала на земле, вглядываясь в полумрак, но мыслями была далеко. Она пыталась вернуться на четверть века назад и вызвать в памяти факты, относящиеся ко времени жизни с бывшим мужем, а главное — все черты характера человека, рядом с которым прожила столько ужасных лет.

— Я смогу перебежать на другую сторону лужайки, — прошептала Сьюзен. — Однако это будет иметь смысл только в том случае, если на нее в данный момент никто не смотрит. — Сказав это, она в сомнении покачала головой. — А если смотрит, то меня заметят раньше, чем доберусь до этого дома… — Она помолчала. — Впрочем, не думаю, что у нас есть выбор.