Особый соус для героя

Тихомирова Лана

Судья была бесстрастна.

Я не забыла рассказать, что именно я, чтобы помочь доктору спастись, ухватила за ногу одного из людей профессора, которого доктор потом добил клюшкой.

После прочих муторных процедур, суд удалился. В зале началось оживление. Я пересела к Лянке, на нее было больно смотреть.

–  Ты как?

–  Плохо, - горько ответила она, - Я всегда подозревала, что отец чудовище, но я не думала, что он первосортный монстр. Тяжко быть дочерью такого чудовища. Знаешь, уже, какой-то остряк ввел в оборот

термин "синдром Гловица". Так общо называют всех психиатров, сходящих с ума.

–  Ужасно, - мне стало мерзко, в первую очередь от того, что имя этого урода сохранится в нашей истории. Мало того, скорее всего этот термин войдет в оборот и тогда… Все плохое имеет свойство прилипать, а хорошее почему-то не клеится ни к языку, ни к душе. Я тяжело вздохнула.

Ко мне подошел ван Чех.

–  Отлично выступила, спасибо. Как Виктор?

–  Держится.

–  Рад тебя видеть, Брижит, не то, чтобы ты очень цветешь, но выглядишь неплохо.

–  Доктор, вы прямо кладезь комплементов, - улыбнулась я.

–  Лянка, - ван Чех присел перед ней на корточки.

Лянку дернуло, она не посмотрела на доктора.

–  Прости меня, девочка, прости, если сможешь, милая.

Лянка упрямо молчала, ее мелко трясло.

–  Скоро этот кошмар закончится, - доктор бодро встал, но все еще сочувственно и ласково смотрел, на Лянку.

Суд вынес доктору оправдательный приговор, с учетом характеристик и ван Чеховых заслуг. У суда нас ждала Хельга с детьми Британии. Они набросились на доктора.

–  Тебя теперь не посадят?
– Девон умудрялся одновременно обнимать мать, ван Чеха и сестру.

–  Нет, это было бы верхом абсурда, - с сомнением сказал доктор.

–  А тебя наградят?
– сверкала черными глазами Ая.

–  А вот это точно вряд ли, - рассмеялся доктор.

–  Ну, что, Брижит, показывай дорогу, - обернулся ко мне доктор.

–  Куда?
– не поняла я.

–  Я и мой личный маленький цирк дрессированных детей едет навестить одного очень больного и печального человека, которого ты очень хорошо знаешь, - прищурился доктор.

Мы сели по двум машинам, Британия и Хельга были за рулем. Дороги я не знала, так как ездила на метро, но сестры по карте сориентировались, куда надо ехать.

В больнице меня встретила встревоженная медсестра и препроводила к врачу. Ван Чех оставил семью в больничном парке, и поднялся со мной.

–  Мы не могли вам дозвониться, - начал лечащий врач Виктора, потирая руки.

–  Что случилось?
– уже заранее волновалась я.

–  Виктор сбежал из больницы. Мы вам звонили, но не дозвонились.

–  Я была в суде, отключила телефон, - побелевшими губами сказала я.

Ван Чех заранее приобнял меня за плечи, на тот случай, если мне вдруг станет дурно. Но времени на обмороки у меня не было. Виктора нужно было срочно найти.

–  Что он взял из вещей?
– резко спросил ван Чех, - И

как вообще такое может быть, что больной прошел мимо охраны, мимо других врачей?

–  Он взял одежду и гитару. Все остальные вещи, включая бумажник, остались здесь. Можете их забрать.

Тут меня накрыли слезы.

–  Он хотел уехать на север. Хотел… - я уткнулась носом в плечо доктора.

–  Иди вниз, я принесу его вещи.

–  Нет, я с вами.

Мы пришли в палату, где лежал Виктор. Я перебрала каждую вещичку, в поисках хотя бы намека на то, куда он направился.

–  Когда выяснилось, что он бежал?
– сурово спрашивал доктор, видя, что я совершенно не способна что-либо делать.

–  Утром. Вечером на обходе он был, а утром уже нет.

–  Прекрасно. Брижит, он знал, что ты будешь на суде?

–  Знал.

И как все продумал, засранец, - злобно начал доктор, - тебя не будет, дозвониться тебе не смогут, значит, ты не узнаешь. Просчитал. Вот, что значит - шизофреник, - последнее из уст доктора прозвучало как-то очень уважительно, - А документы он взял, Брижит?

–  Они были в гитарном чехле. Он все говорил, что гитару он точно тут не оставит, поэтому документы кладет туда.

–  Значит, поступаем сейчас следующим образом. Звоним одному моему знакомому служителю закона, он нам по старой дружбе даст пару номеров. Ты едешь ко мне, и даже не пререкайся. Я сажусь на телефон, а ты ложишься спать.

–  Но я не хочу.

–  Захочешь, - хищно прошипел доктор.

Я держала в руке телефон Виктора. Оставил, чтобы не было искушения позвонить и вернуться. Значит, уехал навсегда.

–  Но куда он поехал без денег? На поезде или на самолете без денег не уедешь. Да, на метро и на том не уедешь, - хваталась я за обрывки здравого смысла.

–  Черт, его знает! И заметь, как в прошлый раз, с тем письмом мне. Все втихомолку, все до удобного момента. Все помнит, все знает, играет до последнего, а потом раз и ищи свищи, где его черти носят, - ван Чех был очень зол.

Доктор все сделал, как сказал: куда-то звонил, кого-то обзванивал, что-то узнавал. Я принимала посильное участие в бурной деятельности: сидела на ковре и делала вид, что пью чай с куклами Аи.

Доктор сразу же отстранил меня от дел. Когда все возможные ниточки были завязаны, оставалось самое мучительное - ждать. Но ответа все не было.

Глава 19.

Мы не нашли Виктора сразу. Он нигде не был зарегистрирован ни один билет на поезд, ни на один авиарейс. Спустя неделю, я подала заявление о пропаже в полицию. Виктора объявили в розыск по всей стране, пришлось приврать, что он сбежал из клиники в момент психоза. Фото разослали во все города, даже в поселки. Теперь шансов найти его почти не было.