Осознание
Шрифт:
Работа, там, конечно, шла полным ходом, как заметил Эдвард, зайдя внутрь. На столе было разложено несколько ватманов с какими-то набросками, рамками и зарисовками, кучи бумажных обрезков, цветные карандаши, ножницы и прочие канцелярские инструменты. А вот один из работников усердно раскачивался на стуле, разглядывая пейзаж в окно, другой просто засел с книжкой в другой стороне комнаты, третий что-то усердно вырезал, и только уже его знакомая Лена, сгорбившись над столом, кропотливо вырисовывала.
– Работаем, как я вижу? – привлекая к себе всеобщее внимание, поинтересовался Эдвард, намеренно громко хлопая дверью. Все юные натуралисты одновременно
– Меня вожатая попросила вам принести, – он протянул конверт, и ближе всех к нему как раз и оказалась эта странная девушка с фиолетовыми волосами, снова вынужденная к нему повернуться, поскольку всем остальным здесь явно было не до того, чтобы заниматься делом.
– Спасибо, – тихим голосом добавила Лена, забирая у него конверт, – Это старые фотографии «Совенка», мы их для стенгазеты попросили. Ее же скоро заканчивать надо, хотим небольшой уголок истории сделать… – она даже не поднимала на него глаза, на что Эдвард не мог не обратить внимание. После их последней встречи подобное вполне предсказуемо, вряд ли можно вести себя так, будто ничего не происходило, после того, как человек тебя напугал настолько, что попыталась его убить. Конечно, сейчас момент и окружение было не самым подходящим, чтобы задавать такие вопросы, но с этой девушкой он пересекался в лагере не так уж и часто, как с многими другими, а потому в ситуации необходимо было разобраться до конца, пока она не попыталась устроить какую-нибудь другую глупость.
– Что рисуешь? – он присел на соседний стул рядом с Леной, бросив беглый взгляд на остальных журналистов, которые обращали на него не больше внимания, чем на остальную работу. Даже в некоторой степени интересно, как у них вообще хоть что-то получается делать. Убедившись, что с этой стороны никакого излишнего внимания не последует, он добавил более тихим голосом, – С тобой все в порядке?
– Да, все хорошо, – кивнула девушка, отворачиваясь от него, но рисунок хотя бы показала. Там была изображена их последняя встреча, точнее, что всем закончилось, когда прижимал ее к груди, уже забрав нож из рук, – Нет, это не в стенгазету, это я для себя… рисую… чтобы помнить…
– Не надо такое помнить, – покачал головой Эдвард, возвращая ей рисунок, – Плохое не стоит запоминать…
– Да, плохое, – согласно кивнула Лена и чуть улыбнулась, глянув на своего собеседника. В глазах у нее читался ничем не прикрытый страх и разочарование, так что даже улыбка на лице казалась притворной, – плохое не надо помнить, оно само приходит… – заметив, что Эдвард смотрит на нее внимательнее, чем при простом разговоре, снова тут же увела взгляд в сторону.
– Поэтому ты с собой нож носила? – совсем тихо задал вопрос Эдвард, сделав вид, что разглядывает ее рисунки и наклонившись к ней совсем близко. От этих слов Лена дернулась как от удара током и даже чуть не выронила карандаш из рук.
– Нет, нож не для этого… – девушка попыталась отодвинуться от него, но он сам вернулся в изначальное положение, увеличивая расстояние между ними. Тихо, чтобы никто другой не мог их услышать, почти что прошептала, – Нож для другого… для защиты, наверное… и… неважно, в общем. Не спрашивай меня об этом больше, ладно? – еще один быстро брошенный
– Хорошо, как скажешь, – кивнул он в ответ, – надеюсь, сейчас ты без него?
– Без, – Лена покачала головой, но даже не посмотрела на него в ответ, – Ты же его выкинул… в кусты…
– Он тебе не нужен, – Эдвард позволил себе коснуться ее плеча, и девушка вздрогнула от этого прикосновения, но все же быстро успокоилась, снова беря свои эмоции под контроль. Он чувствовал, что Лена все еще боится, только страх теперь стал другой, словно осознанный. Того признания, что Эдвард сделал, когда Лена попыталась на него напасть, было достаточно, чтобы девушка перестала в нем видеть пионера. В нем теперь видела холодного и расчетливого убийцу, которому не страшна и собственная смерть, того, кто задавил слабый и едва зажегшийся огонь воина в ее собственной. Далеко не каждый сможет набраться достаточно сил, чтобы вполне осознанно попытаться убить себе подобного, и для Лены, кажется, этот момент стал напряжением всех ее душевных сил, в итоге просто исчезнувших в никуда и без какой-либо пользы. После подобного еще требовалось время, чтобы оправиться.
В ответ девушка молчаливо кивнула, но продолжать разговор не стала, кроме того, кажется, своим внимание к Лене он стал привлекать любопытство остальных пионеров в комнате, а давать повод новым сплетням особого желания не было. Распрощавшись, вышел обратно в библиотечный зал, где чуть не столкнулся нос к носу с Электроником, загруженным очередной партией томов сочинений и практически ничего не видевшего перед собой.
– Ой, прости, не заметил, – прохрипел юный влюбленный, уходя в сторону, – Тут еще столько всякой работы… Меня Шурик, потом, убьет, наверное…
– Вполне может быть, усмехнулся он в ответ, – Без твоей помощи ваш кружок юных дарований превращается в его личную комнатку затворника… Бросил ты товарища… – добавил чуть ли не со смехом, но Электроник, хлопнув стопкой книг по столу рядом с Женей, тут же повернулся с обиженным взглядом.
– И ничего я его не бросил! – с возмущением выдал кибернетик, едва переводя дыханием, – Просто не могу я только ему всю смену помогать… Это Шурик такой увлеченный, сутки напролет сидеть может, а я ему как помощник нужен… – конец фразы прозвучал уже не так уверенно, больше напоминая поиски оправданий для своего решения. Развивать дальше такую щепетильную тему не стоило, результаты могли быть самые различные, в то время как пользы от них, кроме вреда, никакой не будет. Так что Эдвард лишь согласно кивнул, признавая правоту собеседника и поспешив выйти за дверь прежде, чем библиотекарша все-таки придумает для него какое-нибудь занятие.
Появившееся свободное время теперь можно было использовать для того, чтобы решить, куда двигаться дальше. Как ни велико желание начать прочесывать лагерь в поисках Алисы, провести с ней как можно больше времени прежде, чем настанет момент расставания, Эдвард решил не отдаваться чувствам полностью, пытаясь сохранить хотя бы часть своего рассудка в чистоте и логике. И, найдя на аллее с пионерскими домиками запрятанную в кустах скамейку, решил, что на время она вполне подходит для использования как оперативного лагеря. Усевшись на согретом солнечными лучами сидении, он закрыл глаза и попытался сосредоточиться, отгоняя от себя видение постоянно тикающих стрелок с часами.