Осталось одно воскресенье
Шрифт:
– Вам не встречалась моя дочь? – как бы между делом спросил Роберт. – Девочка-подросток с красными волосами. Возле дома или здесь, на пляже?
– Нет, – ответила Лариса. – Если честно, вы первые, кого мы на берегу встретили, чему очень рады. А вы обычно здесь во второй половине дня бываете?
– Обычно мы здесь не бываем. – Анна поправила большие солнцезащитные очки. – Но если и соберемся, то точно не в первой половине дня.
– В первой половине дня мы обычно спи-им. – Джессика притворно зевнула, прикрыв рот ладошкой.
– У нас тоже есть любители поспать до обеда. – Лариса бросила игривый взгляд на Машу.
Маша прикусила щеку изнутри и попыталась изобразить улыбку.
Есть
– Ай! – вскрикнула Анна.
– Нам пора. – Маша подхватила Лилу под брюшко, прижала к себе и стала собирать разбросанные полотенца.
Мужчины обменялись рукопожатиями, женщины охами и извинениями. Ян с Джуниором срочно искупались «еще разочек на дорожку». И Макарово семейство удалилось.
«Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя…» Как ни пытайся избавиться от советского воспитания, а что-нибудь да напомнит. Думали ли Макар с Ларисой, что бухта принадлежит им, находится в их полном распоряжении? Нет. Однако иллюзия эта подпитывалась самой окружающей обстановкой – отсутствием жилых построек, куда ни кинь взгляд. Там, глубже, дальше от берега, перекрывая дом на берегу от всяких случайных визитеров, за садами, виноградниками и рельефом местности, скрывались обширные хозяйства Людовика и Роберта. Дом Карлы, участок под которым уже несколько раз менял свою принадлежность, стоял на границе двух территорий. После пары разорительных пандемийных лет Роберт был вынужден расстаться с недвижимостью матери. Людовик вовремя подключился к процессу, перехватил инициативу – чужаки за спиной никому не добавляют спокойствия, – привлек Макара, и вместе они заключили выгодную для всех сторон сделку. Роберт получал деньги, Людовик – покой, Макар – дом. У каждого свои потребности.
Бухта была общей, более того, государственной собственностью, как и пара десятков метров вдоль всей береговой линии. Трудно было представить, что кто-нибудь захочет добраться до этого удаленного местечка по суше, но по воде – на катере или яхте – вполне вероятно. Что-то всегда должно напоминать о том, что идеал недостижим. Можно строить свою дальнейшую мечту вокруг обладания собственным куском моря, но, кажется, таких прецедентов на законных основаниях в мире еще нет.
Здравствуй, Карла!
Меня никто не обижает.
Дети хорошие. Учителя хорошие.
У меня есть друг, его зовут Ириска. Он пони.
Ты меня не заберешь?
Я научусь хорошо скакать и сама к тебе прискачу.
Твоя Софи, 6 лет ?
7
Лариса совсем перестала спать. Поднималась среди ночи, выходила на веранду – могла просидеть в кресле, завернувшись в плед, до самого утра. Ей слышались шаги, шорохи, скрежет. Макар не разделял с ней этих бдений, злился и недоумевал: как можно расслышать шаги по траве, когда рядом постоянно вздыхает и шлепает по скалам море? Лариса, сходи к врачу, пусть тебе выпишут успокоительное, и тогда ты сможешь адекватно воспринимать этот натуральный мир, в котором ночные мыши машут крыльями, ежи шебуршат в траве, ящерицы карабкаются по камням…
Семья – это непрерывный психоэмоциональный
Дипломированного специалиста ждали с последним паромом поздно вечером. Макар с утра съездил на рынок – Лариса решила порадовать сына любимыми варениками с ягодами. Бери всё, что увидишь, вишни всё равно еще нет! А Макар нашел ее, вишню, первую, тугую, налитую гранатового цвета соком. Торговые ряды пылали россыпями алой клубники, плотное душистое облако аромата перебивало все прочие запахи – казалось, и рыба, и сыры, и даже специи пахнут клубникой. Взял. Черешни, черной, крупной, взял. Мушмулы японской, желто-оранжевой, прихватил. Йогурта греческого, масла, брынзы, хлеба, зелени… Вышел с рынка, нагруженный как ослик.
Маша к вечеру оживилась и вызвалась помогать с варениками, да чуть всю черешню не съела. Лариса уже начала тревожиться – пронесет же девку… Но ее отвлек звонок телефона.
– Макар! Пьетро звонит! Возьми трубку – у меня руки в муке!
– Кто такой Пьетро? – спросит Маша, выбирая вишневые косточки.
– Старший по улице, сосед справа. – Макар поднесет телефон к лицу жены, разблокирует и перенаберет оборвавшийся звонок. – Алло! Пьетро, что случилось?
– Включи на громкую! – распорядится Лариса.
– Маркуше, беда!
– Что?! – выдохнут все на кухне.
– Прокопий дом продает!
– Как?!
– К нему приехал какой-то бандит, привез покупателя, и они уже оформляют сделку! Маркуше, ты меня слышишь, Маркуше?
– Слышу. Ты ничего не путаешь?
– Как я могу путать? Мне из мэрии позвонили, бандит этот ходит, везде свой нос сует!
– А Прокопий что говорит?
– Ничего не говорит. Маркуше, ты с ним поговори – он тебя одного слушает. Обманут старика!
– Хорошо. Спасибо.
Макар нажмет отбой, сядет на стул, поскребет ногтями лоб, потрет лицо и уставится на жену круглыми глазами, полными недоумения.
– Почему он так с нами? – у Ларисы от обиды задрожит подбородок. – Звони Прокопию.
– Я Стеше позвоню. На веранде поговорю.
Стефания не удивится вопросу Макара – она еще вчера узнала о продаже дома и отъезде Прокопия, когда навещала деда. Ей удалось сфотографировать водительское удостоверение «так называемого внука». Да, она его видела. Да, она залезла в его барсетку. Да, он совсем не похож на грека, скорее на мексиканца – низкорослый широколицый крепыш с усами. И да, у него фамилия Прокопия, но это еще ничего не значит. Она попросила Марту и Людовика по своим каналам проверить личность гостя. Когда будет информация, сразу сообщит. Но если Макар съездит к деду и задаст ему все те вопросы, которые их так волнуют, то это будет очень здорово, ведь она – в состоянии шока от неожиданной новости – полностью сосредоточилась на охоте за документами проходимца.
– Мы все в шоке. Стеш, такие дела ведь быстро не делаются. Почему Прокопий с нами не поговорил, не посоветовался?
– Сама всё время об этом думаю. Не хотел советов, сомнений и раздумий?
– Завтра заеду к нему.
Славу привез Людовик самолично. А как же, именно он в айтишнике-стартапере открыл талант агронома, гордился им, как родной отец. Все их семейные переживания и восторги померкли на фоне ликующей радости Людо.
– Обмоем диплом! – Как обычно, Людовик привез пару бутылок продукции своей винодельни.