Останется память
Шрифт:
Плеханов наморщил лоб и неуверенно сказал:
– Разве что князь Оболенский, Евгений Петрович. Он тут не очень далеко живет: в казенном особняке, на Грязной. Минут сорок быстрым шагом, да всё по окраинам. Он давно не при делах. Преклонный возраст, сами понимаете.
– Ничего, вспомнит, - жестко сказал Костя.
– А нет, так я напомню. Пошли.
5.
– Что передать его сиятельству?
– лакей упорно, хотя и вежливо, не желал пускать в дом непрошеных гостей непрезентабельного
– Передайте князю, что у нас есть для него сообщение от поручика Шумова Константина Владимировича!
Лакей кивнул и закрыл дверь. Все четверо сразу почувствовали себя неуютно. Стало казаться, что прохожие смотрят только на них и, чем дальше, тем подозрительнее. Что вот прямо сейчас из-за угла выедет казачий разъезд, приставит пики к горлу и препроводит в управу. А уж там следователи возьмутся за них так рьяно, что сразу закуют в кандалы и без всякого суда отправят на каторгу или еще подальше - на виселицу.
Открылась дверь особняка, и лакей величественно показал на вход.
Беглецы прошли холл, поднялись по парадной мраморной лестнице и остановились перед резной дубовой дверью.
– Евгений Петрович просил зайти кого-либо одного, - предупредил лакей.
– Его сиятельству неможется, и общество нескольких человек будет ему в тягость.
– Проходите, Константин Владимирович, - Плеханов высказался за всех.
– Уж не знаю ваших планов. Надеюсь только, что они реальны. Мы подождем.
Костя кивнул и вошел в душный сумрак.
Судя по всему, попал он в рабочий кабинет хозяина. Стол под зеленым сукном поперек комнаты, тяжелые драпировки на окнах, направляющие свет так, что вошедший оказывался освещен, оставляя кресло за столом в тени. Глаза постепенно привыкали, и вскоре Костя разглядел старика в кресле. Жесткое мрачное лицо, решительный взгляд и явное сходство с тем, кого Шумов видел пятьдесят лет назад. Князь долго и внимательно разглядывал гостя.
– Похож...
– наконец подытожил Оболенский свои наблюдения.
– Внук?
– Зачем же так, Евгений Петрович?
– весело начал Костя.
– Может, вам напомнить, что вы сказали, получив на Сенатской письмо от Милорадовича?
Князь побледнел.
– Константин? Вы?! Каким образом?..
– неуверенно выговорил князь.
– Скажем так, нетривиальным. Откровенно говоря, я и сам не понимаю, как оказался здесь.
– Мы думали, с вами что-то случилось. Либо, вы скрылись за границу. Но сейчас вы молоды. Непозволительно молоды. Это странно. Если не сказать больше. Может, я брежу?
– Оболенский провел ладонью по глазам, а потом по лбу.
– Может, вы умерли, и в вашем лице смерть пришла за мной?
– Нет-нет, я жив. Я просто переместился на пятьдесят лет вперед. И мне требуется некоторая помощь.
– Не понимаю... Пятьдесят лет...
– Не важно!
–
– Важно, что я сейчас в стесненных обстоятельствах. Мне и моим товарищам нужно укрытие на время. Пока не затихнет вся эта котовасия.
– Что-то произошло?
– А вы ничего не слышали о взрыве управы на Подьяческой?
– Это вы ее взорвали?!
– Нет, не я. Это нас так освобождали. Таким специфическим методом. Одновременно испытывая боевые заряды. Надеюсь, никто не пострадал.
– Раненые были, - сухо ответил Оболенский.
– Они - террористы, - Костя неопределенно махнул рукой назад.
– Их конкретные планы мне неизвестны, и я случайно попал в эту компанию. Но если держать их под контролем, то дальнейших взрывов можно не допустить. Понимаете, Евгений Петрович? Если взять боевиков под стражу, то всегда есть вероятность, что кто-нибудь, оставшийся на свободе, непременно использует готовые бомбы. Как месть за товарищей, лишенных свободы. И в кого конкретно он будет кидать свой снаряд? Это не столь важно. Но пострадать может множество людей, просто прохожих. А это очень плохо.
Оболенский сверкнул глазами из-под морщинистых век.
– А если они будут скрываться, то у оставшихся на свободе не будет повода для взрывов, я правильно понял?
– Именно так. И мы будем в курсе предполагаемых действий.
– Интересная комбинация. Можно будет вести свою политику, имея туза в рукаве - группу решительных людей, готовых по слову взорвать бомбу. Да, Константин Владимирович. Я не ошибся в вас еще тогда, на Сенатской, - Оболенский потряс колокольчиком.
Вошел давнишний лакей.
– Пригласи господ.
Лакей поклонился, исчез и тут же появился, открывая дверь перед Плехановым, Кибальчичем и Халтуриным.
– Вот что, господа, - начал князь.
– Моя давняя дружба с Константином Владимировичем призывает меня оказать вам некоторое содействие. А именно - укрытие на время, необходимое для того, чтобы улеглась шумиха после определенных событий. Сами понимаете, взрывы в столице - совершенно нетривиальное происшествие. Я обеспечу вам защиту в этом доме. Вы же, со своей стороны, обязуетесь ничего у меня не взрывать, - Оболенский сухо улыбнулся, показывая, что пошутил.
Господа улыбнулись в ответ, поддерживая шутку хозяина, и Плеханов спросил:
– Чем же нам тогда здесь заниматься?
– Чем вам будет угодно. Мало ли занятий для себя может найти изощренный ум.
– Николай Иванович - великий изобретатель всяческих технических штук, - влез Костя.
– Отлично!
– князь хлопнул ладонью по подлокотнику кресла.
– Я прикажу выделить вам помещение и необходимые материалы. А теперь, господа, пройдите в ваши комнаты, мне нужно отдохнуть.