Остановка на той стороне
Шрифт:
От девушки приходит новое сообщение:
– Заинтриговал. Но может все-таки попытаешься?
Иду ва-банк.
– Скажем так – я и есть причина того, что тебе мерещится чей-то взгляд.
– Звучит и правда жутковато. Только очень уж напоминает какой-то идиотский розыгрыш. Если это так, надеюсь тебе там пипец как весело.
– К сожалению, это не розыгрыш, Лина.
– Ок. Тогда попробуй меня убедить.
– Как знаешь, но учти – ты сама меня попросила.
Морщусь от того, что собираюсь сделать, но успокаиваю себя тем, что иного выхода у меня нет. Пишу:
– Я
Лина набирает вам личное сообщение…
Лина набирает вам личное сообщение…
Лина набирает вам личное сообщение…
Долгая пауза, минут на пять, наконец от нее приходит ответ:
– Ты тоже двинутый, как и он?! Что он тебе рассказал?!
– Мне никто ничего не говорил. Еще я знаю, что ты никак не можешь пройти карту, в третьих, Героях, вчера ты снова безуспешно переигрывала бой.
Она не отвечает, и я продолжаю:
– А позавчера, перед сном ты испугалась того, что в твоей комнате вдруг выключился свет.
Долгая пауза. Новое сообщение:
– Это все ни фига не смешно! Откуда ты столько про меня знаешь?
– Я объясню тебе, но прежде ответь на вопрос. Как бы ты отреагировала, если бы увидела то, во что раньше не верила, то, что считала невозможным?
– Не знаю, при чем здесь это?
Думаю, что ей нужен более конкретный пример:
– Представь, что ты видишь человека, который, скажем, умеет летать, как супергерой. Ты бы смогла в это поверить?
– Хочется сказать, что да, но на самом деле не знаю. Скорее сошла бы с ума от такого.
– Жаль. Тогда я не буду летать.
Лина набирает вам личное сообщение…
Смеющийся смайлик.
Глава 2
Темно-оранжевые точки и линии на сером фоне превращаются в кляксы и снова обретают свои черты. Похоже на шум старой пленки в видео до цифровой эпохи кинопроизводства. Интересно, выбирал ли я эти обои специально оттого, что они рождают такие ассоциации? Словно ты сам находишься в старом фильме.
А ведь где-то есть дизайнер, создавший все эти декоративные помехи и расположивший их именно в такой последовательности, количестве и отношении друг к другу. Чтобы тысячи людей жили среди них свои жизни, разыгрывая личные мелодрамы и комедии. Актеры и зрители в одном лице.
Сегодня же у нас по планам мистическая фантастика, необходимая для того, чтобы сюжеты в комнате Лины не превратились однажды в фильм ужасов.
Я протягиваю руку и касаюсь пальцами прохладной стены, для меня она такая же осязаемая как собственное тело. Невольно задумываюсь над тем, чем я сейчас являюсь с точки зрения законов физики, если, конечно, таковые ко мне теперь применимы. Сгустком энергии, отпечатком некогда почившего сознания? Неизвестно.
Наваливаюсь на стену всем телом, пытаюсь вжаться в нее, но безрезультатно. Для неодушевленных предметов я будто бы еще жив, и они по-прежнему являются для меня преградой. Вот уже несколько часов после переписки с Линой я изучаю свои возможности: заставлять посторонние предметы двигаться удается относительно легко. Только
Откручиваю крышечку и касаюсь основания тюбика языком.
Случайно надавливаю пальцами слишком сильно, и желтоватая масса попадает мне в рот. Принимаюсь кашлять и отплевываться. Какой же мерзкий вкус у этого крема! А ведь на запах был вполне ничего. Замечаю, что несколько капель упало на пол. Прошли сквозь меня что ли? Решаю в будущем провести подобный эксперимент и с едой, хоть я и не испытываю голода, было бы приятно снова попробовать что-то из любимых блюд.
С коридора слышатся голоса. Вот уже пару часов как к Егору пришли гости – двое мужчин его возраста, сидят на кухне и, судя по звукам, пьют. Из комнаты не могу разобрать что они говорят, однако происходящее мне нравится все меньше. Матери Лины нет и не понятно собирается ли она сегодня возвращаться. Что ж у нее за работа такая?
Подхожу к ноутбуку и смотрю на время, уже почти пять вечера. Моя подруга сегодня не спешит идти домой, но может оно и к лучшему в данных обстоятельствах. Мое последнее сообщение в нашей с ней переписке: «Еще раз привет. Тебе есть где переночевать сегодня, если не дома?» Увы, девушка офлайн и сообщение отображается не прочтенным.
Слышу стук в дверь, громкий и напористый. Лина не стала бы так стучать, тем более у нее есть ключ.
Осторожно приоткрываю дверь и вижу, как Егор впускает еще одного человека. Грузный мужчина в очках с толстой оловянной оправой. Ловлю себя на мысли, что очки кажутся мне очень устаревшими, словно бы вышедшими из другой эпохи, жить в которой мне не довелось.
– Я не опоздал, надеюсь? – вкрадчиво, почти шепотом, спрашивает гость.
– Куда ж, мы без тебя? – усмехается Егор. – Заходи.
Протискиваюсь в коридор и аккуратно прикрываю за собой дверь. С кухни тянет сигаретным дымом и алкоголем. Кто-то о чем-то шутит и раздается смех.
Задумываюсь над тем, как много может сказать смех о человеке. Порой он бывает скованным, словно смеющегося держит за горло его страх, а бывает, напротив, грубым, напоминающим собачий лай. Такой смех граничит с насмешкой, им бросают вызов окружающим.
Впрочем, бывает и другой смех – легкий и чистый, стоит его услышать, и ты понимаешь – это смех радости. Так не смеются над кем-то или чем-то, так улыбаются вслух. Но мне кажется, что этого смеха сегодня я не услышу.
Прохожу на кухню вслед за мужчинами и встаю в углу возле плиты и окна.
– Значит, ты Юра? – один из мужчин, коротко стриженный с сигаретой в зубах и холодным взглядом протягивает через стол руку. Он выглядит лишним в этом месте – дорогая рубашка и золотые часы, вроде не бутафория, хотя мне кажется, что я никогда в этом не разбирался. Толстяк отвечает ему рукопожатием и кивает.