Остановка на той стороне
Шрифт:
– А я Мазут.
– Чего? – не понимает Юра. Похоже, что он чувствует себя не в своей тарелке.
– Ничего, дорогой, – улыбается во весь рот тот, что представился Мазутом. – Просто считай, что ты уже замазался.
Все кроме Юры смеются, а затем молчавший до этого мужчина говорит с ухмылкой:
– Что-то скучно у тебя Егор. Где там гуляет твой прицеп?
– Не борзей, Игнат, – отвечает Мазут вместо Егора и хлопает задавшего вопрос по плечу.
Егор, тем временем, берет со стола двухлитровую баклажку и разливает пиво по бокалам. Осматриваю стол – сухари и вяленая рыба беспорядочно
Я встаю возле того, кого назвали Игнатом и провожу рукой по его волосам – мои пальцы легко проходят насквозь. Тогда я касаюсь его плеча, но ситуация повторяется, и я проделываю свой маленький эксперимент со всеми в кухне.
Между тем мужчины выпивают и принимаются за снеки, в этот момент я слышу, как в конце коридора открывается дверь.
– Гости, – пренебрежительно бросает Мазут. Все оживляются, но более не произносят ни слова, Егор же поднимается с табурета и выходит в коридор. Размышляю над тем, что могу сейчас сделать, но учитывая то, что контактировать с живыми людьми я видимо не способен, арсенал возможной помощи кажется мне небогатым. По большому счету, чтобы изменить настроение подвыпившей компании, будет наверно достаточно и банального полтергейста, однако неспроста я удивился, еще совсем недавно обнаружив себя призраком. Я все еще ничего толком не помню о себе, но абсолютно уверен, что считал при жизни истории о привидениях выдумками и дремучими суевериями. Что случится, если я начну открыто демонстрировать свои способности людям? Кто знает, быть может, силы, вернувшие меня в мир живых, решат подарить распоясавшемуся приведению его настоящую и окончательную смерть.
– Не хочу я с вами сидеть! – это голос Лины. Похоже, она напугана.
Прохожу чуть в сторону, так чтобы видеть коридор, в этот момент Егор буквально впихивает девушку в кухню.
– Да заходи, не стесняйся! – с усмешкой бросает тот, кого назвали Игнатом. Он сидит ближе всех к коридору, тянется к Лине руками и рывком усаживает ее к себе на колени. Девушка бегает глазами по собравшимся, поправляет волосы, но не сопротивляется.
– Расслабься, малыш, чувствуй себя как дома! – смеется Мазут. – Выпьешь с нами?
Лина опускает взгляд и качает головой, Егор тем временем возвращается на свой табурет и откидывается на нем, принимаясь, словно зритель, наблюдать за происходящим.
– Не хочешь? – деланно удивляется Мазут. – Может тебе не нравится наша компания? – он отхлебывает виски из своего бокала, не отрывая взгляда от лица девушки.
– Я ничего не буду ни есть, ни пить, – тихо, но уверенно отвечает Лина, не поднимая глаз.
– Это ты не спеши с такими заявлениями, – сообщает Мазут и в его голосе сквозит раздражение. Он недовольно смотрит на один из бокалов, в котором уже было пиво еще до того, как я появился на кухне.
– А расскажи нам, как у тебя дела на учебе, Лина? – участливо интересуется мужчина, держащий девушку у себя на руках.
– Нормально.
– А вот Егор нам на тебя жалуется, – с наигранной укоризной произносит Игнат, качая головой. – Говорит, ты занятия
Мазут поднимается из-за стола и не сводя глаз с девушки, берет со столешницы небольшую темную видеокамеру, которую я сперва не заметил, протягивает ее Юре.
– Ты хотела бы сняться в кино, Лина?
Девушка смотрит в сторону и молчит. Она бледна, а в ее глазах застыло отчаяние. Ловлю себя на мысли о том, что никогда еще прежде я не видел ни у кого такого взгляда. И не хотел бы увидеть его вновь.
Странно.
Чувствую, как быстро бьется мое сердце, словно оно у меня еще есть.
Протягиваю руку и вижу, что пальцы чуть подрагивают в напряжении.
Зачем призракам нужен страх? Я не знаю.
– Да убери ты блядь руки! – это голос Игната.
Вспоминаю фразу, что самый сильный страх – это страх смерти. Я не помню успел ли вкусить его в полной мере, когда умирало мое тело. Возможно, темнота коснулась меня прежде, чем я смог что-то понять или почувствовать.
– Ну, раздевай ее уже, хватит лапать, – говорит Юра.
Но можно ли считать мертвым того, кто боится за другого? Я оборачиваюсь к окну и вижу в небе едва проступающую полную луну, она провожает клонящееся к горизонту солнце. День умирает, чтобы возродиться вновь.
– А че, прямо на кухне начнем?
– Хватит! – произношу я, и все, кроме разве что Лины, оборачиваются, глядя в мою сторону. Удивляться поздно и бессмысленно, потому что в моих руках нож, а глаза застилает пелена ненависти.
Удар в лицо.
Егор кричит то ли от страха, то ли от боли.
Напрасно, ему ведь еще повезло – как только лезвие коснулось кожи, я почувствовал, что моя рука проскальзывает насквозь, уже не в силах удержать оружие, сделавшееся вдруг неосязаемым. Впрочем, инерцию никто не отменял. Берусь за ручку увесистой сковороды и метаю ее в Мазута, удар приходится в плечо, и все же мужчина падает со стула на пол.
– Че за хуйня, блядь! – Игнат подскакивает и спихивает с себя Лину. С силой распахиваю дверцу верхней секции кухни, так что ее едва не срывает с петель. Повторяю процедуру с холодильником и оттуда что-то валится на пол. Прекрасно, чем больше шума и неразберихи, тем лучше.
– Сука, мой глаз! – орет с пола Егор, из рук, которыми он зажимает лицо, сочится кровь.
Одним движением смахиваю со стола бокалы, пепельницу и лежащие в беспорядке снеки, все это разлетается по комнате, а я уже переворачиваю стол.
Игнат пытается убежать по коридору и его настигает в спину большой стеклянный бокал. Полагаю не очень больно, но надеюсь, что страшно. Пытаюсь придать ускорение жирному телу, что в ужасе распласталось на полу. Ложки и вилки не слишком массивны, но адресованные персонально толстяку заставляют того засеменить на корточках, точно свинья, по коридору. Мазут опережает его, матерясь и непрерывно озираясь, он сломя голову мчится к двери.
Нахожу в себе силы взглянуть на Лину. Она выглядит в этом царстве хаоса будто вырванный с корнем цветок – одной рукой прикрывает лицо, второй живот, стоит чуть ссутулившись и ее плечи непрерывно вздрагивают.