Остановка во мне – доказательством просит
Шрифт:
И сам теперь не знаешь, что вот – вот
Ты небо образуешь в стиле нот,
То падая под смертью возле тьмы,
То сомневаясь в чести от невзгод.
Нелишне говорить, что этим жил
За небом – обретённый формы мир,
Он тьмой судил искусственный мотив
Над оболочкой звёзд, в которых проходил.
Не в этот раз ты учреждаешь – днём
Покойный мир над уровнем мечты,
Что прямо подо льдом у формы сна
Ты сам отправил тьму к приличию
Сахалинский дождь
Не выведен под ледяной закат,
Не снял порочный круг вокруг людей -
Ты будешь лить из тысячи дождей
Внутри укоренившейся мечты.
По соляной прохладе выжженной иду,
Смотрю в песок скоропостижных лет
И ищет память снежный силуэт,
Пока дожди смывают эти дни.
За Сахалином в призрачной воде
Умолкли бурей вздыбленные сны,
А ты по воле счастья не один
Находишь эту почву в силе слов.
Всё держишь формы света для того,
Чтоб ночью проливать под них дожди,
И выть той участью морали от обид,
Где мутный ветер воду теребит.
Пускает жар в людские города,
Отбрасывает смерти снежный вид,
Под новой вечностью навесила коса
Тот мир от непогоды нам за бликом.
Ты держишь ад – он посторонний штрих
Вокруг людей из слова на глазах,
А день порочной вольности манит
И держит откровение под страх.
За старостью проносит он один
Увечные погоды формы снам,
На Сахалине держит волей прах
В дождях, проливших вечности закат.
Чтоб были в непогоде, словно сны
Потёртые, изученные берега глаза,
Как форма для дождя и снов ума
Над небом расточительной оковы.
Висельный номер скитальца
Прозой увенчанный малый
Держит под сердцем для части -
Свой застарелый и старый
Времени слова изгнанник.
Пусть он одолжит печальный
Проз удивления жизни
За алгоритмами дали
Внутренней спеси – источник.
Висельный номер отчасти
Встретит тот прозы изгнанник,
Снова прочтёт этот странный
Страхом забытый и разный -
Ветер почёта, чтоб стал он
Номером счастья от фразы,
Собственным именем дважды
На небосклоне от жизни.
Малый ли сердцем скиталец -
Видит свой внутренний слепок,
Что от поступков им ставит
Этот сегодняшний танец.
Ждёт он и время под прозой
Стало
Словом затронутый формой
Утренний ветер в дождях.
Словно мы плыли за правдой
В этой Вселенной просторной,
Космосом вольности схожей
С личной печалью от слов.
Но от скитальцев похожей
Внутренней рамкой и стилем -
Стал ты им видеть прохожий
Ветреный ум под благими.
Помнит тот мира скиталец
Свой исторический танец,
Болью исхожей в просторах
Видимой части забытого сна,
Где же ты стал им дождями,
Висельной нормой от права,
Что под собой одичала
Сердцем та слова программа?
Встала и к личности мира
Жизнью сложила тот повод -
Жить этой висельной прозой,
Что до фортуны не смеет достать.
Время к ней движется ровно,
В складках листая программу,
Пусть этот номер печальный
Ты не достигнешь от ясности дня.
Будут те жизни встречаться
В новом созвездии драмы,
Долгой приметы из сердца,
Что по привычке ей тоже – горит.
Когда Луна покрывает Землю
Каллисто вымышленной белизны,
Строптивый ученик природы кванта
Ты вышел миром в сердце из войны,
А стал картиной тождества таланта.
Твоя свобода в мире от идей
Не грезит лично в праве отстоять
Причину тождества в руке любви
И мучить Землю в сложности отдать
Космические тени между сном,
Они свободно бередят свой тыл,
А лунный след прелюдии под страсть
Уводит бытие и миром в пасть -
Ты покрываешь тождество Земли.
Ей сном казались личные мотивы,
А спесь от утончённой белизны
Струилась жить, что сломленные сны.
Касаясь этой пустоты Земли
Ты лично видишь исподволь Вселенной,
Что стали отражением ей – мы,
А тени прошлого устали возводить
По этой форме субъективной силы.
Оставили свои причины жизни,
Где лунный парадокс уводит тень
На свет Земли и покоряет стиль.
Ты будешь этой лунной былиной,
Мечтой строптивой ясности Вселенной
Летать, где преисподний ищет свой
Фантом манеры думать о благах.
Он дух Луны и сердце от идей,
Им жизнь рискует ублажать свой страх,
А ночью ты возводишь Землю в прах,
Чтоб снова возродить на ней людей.
Обычная Луна и там, как сны
Проплыли к полным водам бытия