Останься со мной

Фиорина Николь

Олли отстранился и прижался своим лбом к моему. Он облизнул губы и медленно покачал головой взад-вперед. Он ускользал у меня на глазах, и я не знала, что еще сделать.

— Теперь твоя очередь остаться со мной, — прошептала я.

Олли вырвался из моей хватки и сделал шаг назад. Руки, которые когда-то не могли оторваться от меня, теперь были в его карманах. Губы, которые когда-то хотели быть всегда на моих, теперь были далеко, и глаза, которые раньше всегда смотрели на меня, теперь не могли.

— Я такой придурок. — Он выдавил из себя резкий смешок, который быстро растворился. Оглядев меня с ног до головы,

он сделал еще один шаг назад. — Держись от меня подальше, Мия.

Потом он оставил меня одну в коридоре.

И эти слова поставили меня на колени. Каждый шаг, который отнимал у меня Олли, наносил еще один удар по моей душе, вызывая еще больше слез из моих глаз, провоцируя каждый крик и только усиливая боль в моей груди.

Он не сказал мне закрыть глаза,

но я все равно так сделала.

Эпилог

“ Это была любовь с первого взгляда:

Чувство — неизвестное, неожиданное, внезапное,

не подвластное осознанию — поглотило его всего;

и он понял, к своей радости и изумлению, что это навсегда.“

— Томас Манн

Шесть Месяцев Назад

Олли

Я не спал с пяти утра. Все ушли около четырех, а я слишком много выпил. Это был редкий случай, когда я пил, но Оскар всегда дарил мне бутылки. Половина меня хотела верить, что он чувствовал себя ужасно из-за того, что свалил преступление на меня, поэтому он раз в неделю оставлял бутылки в моей комнате, другая половина меня была уверена, что все это уловка, еще один способ контролировать и манипулировать мной. В любом случае, пошел ты, Оскар.

Но она не могла быть настоящей — девушка из столовой. Это произошло мгновенно, мое сердце и душа автоматически пришли к согласию, пообещав ей все, и, честно говоря, у меня было их слишком много.

Слишком много сердца и слишком много души.

Но прошлой ночью Джейк и Алисия подтвердили ее существование. Они сказали, что ее зовут Мия. Как может слово из трех букв звучать лучше, чем поэзия? М-и-я.

Она сидела за столом у окна, до нее было не больше тридцати футов, но мое тело разлилось и превратилось в лаву, желая течь в ее направлении. Все остановилось. Хотя, она не могла быть настоящей. Никто не смог бы физически повлиять на меня так, как она. Должно быть, это был сон — мираж — отражение того, чего я ждал. Она была ненастоящей, я продолжал напоминать себе.

Но она была. Ее звали Мия, и она была чертовски реальной.

Они пригласили ее на вечеринку, но она не появилась прошлой ночью.

Я не мог выбросить ее из головы.

Двери автоматически открылись, и я схватил свою простую белую рубашку (воротник на рубашке Долор был тесным), черные джинсы и свежие трусы, перекинул их через плечо и ушел. Утро было моим любимым временем суток. Я всегда был жаворонком. Утром запах был другим. Утром воздух казался другим. Утром я дышал по-другому — в предвкушении нового дня. Я всегда чувствовал потребность опередить восход солнца. Восход отличался от заката. Когда восходило солнце, это говорило

о новых начинаниях. Когда солнце садилось, не было слов, за которыми можно было бы последовать.

В голове стучало — чертово похмелье. Зайдя в ванную, я потер пальцами глаза. Другая душевая кабина была уже включена. Вода билась о кафель. Пар окутал мою кожу. Что-то медленно менялось внутри меня. Я почувствовал это еще до того, как увидел.

Ее присутствие было ошеломляющим.

Мои руки упали по бокам.

«Мия».

Я видел только ее, а она видела меня.

Ее взгляд, устремленный на меня, помогал мне сохранять спокойствие. Ее взгляд на меня позволял мне существовать. Ее взгляд на меня придавал мне значимости. Она заставила меня почувствовать, что я — нечто такое, перед чем стоит благоговеть. Что-то, чего стоит быть достойным.

Некто. Ее некто.

Волна эмоций захлестнула меня, и я остановился как вкопанный. Мои ноги были бесполезны и не могли двигаться. Я почувствовал себя потерянным, совершенно потерянным, и я вдруг не понял, где я и как здесь оказался. Я чувствовал себя найденным, обнаруженным ею, и я никогда не хотел, чтобы ее глаза покидали мои. Я испугался, чертовски окаменел, что, если мы потеряем этот зрительный контакт, она исчезнет. Я чувствовал покой, неоспоримое спокойствие в ее существовании. Я чувствовал себя воскресшим, пробудившимся, и я не знал, как я жил так долго без этой чести находиться в ее присутствии.

Стук моего сердца был единственным звуком, когда все остальное смолкло. Оно билось так громко. Могла ли она слышать, как бьется мое сердце? Оно говорило. Оно говорило мне, что я нашел ее.

«Вот».

«Она».

Девушка, которую я ждал всю свою жизнь.

Я был так слаб, что мне было неловко. Удержаться на ногах стало непросто, когда все, чего мое тело хотело — это упасть на колени.

«Черт возьми, Мия, я уже влюбился в тебя».

И вдруг все оказались неправы. За исключением Томаса Манна. «Спасибо вам, мистер Манн, за то, что вы подарили мне слова для всего, что принес мне этот момент. Мия согласится назвать нашего первого сына в вашу честь? Маленький Томас Манн Мастерс».

Как бы я ни старался, я не мог согнать глупую улыбку со своего лица. Я улыбался, и это было первое движение, которое мои мышцы смогли преодолеть после шока.

Если бы я не заговорил сейчас, я бы отпугнул ее, но я разучился говорить. Оно было прямо там, всего одно слово. Черт возьми. Оно вырвалось у меня из груди. Это слово вырвалось из моего собственного сердца. Сердце, которым она теперь владела.

— Привет, — выдохнул я. О, прекрасно, я дышал. Я, блядь, не умер. Я был жив, и она стала моим раем на земле.

Она улыбнулась, и я снова влюбился. Ее верхняя губа истончалась, когда она улыбалась, но нижняя сохраняла свою идеальную форму. Мне нравилась ее улыбка. Я хотел поцеловать ее улыбку. Я хотел просыпаться под ее улыбку каждое благословенное утро.

Утро.

Я знал, что люблю утро не просто так.

Для нее это было началом совершенно нового дня, но для меня это было началом нашей совместной жизни. Она просто еще не знала об этом.