Остап Бендер и Воронцовский дворец
Шрифт:
На чертеже в восточной части подвала на рыжем пятне негатива он явно увидел стрелку с какой-то надписью на ней. Стрелка и надпись были сделаны неотчетливо. А от стены к острию этой стрелки шла другая, такая же с какой-то цифрой и словом. Эти стрелки стыковались у самой восточной стены подвала. И стык их был обведен кружком, хорошо просматривающимся на рыжем пятне негатива.
— Вот это место! Вот где тайник! Урр! Урра! — вскочил Бендер. — Ох, Ося! Ох, детушки-компаньоны! — запрыгал Бендер. А затем, прижал фотопластинку к груди заходил по комнате
— Да, а сколько сажень откуда? Рано ты обрадовался Ося? Рыжие пятна сажени съели, как и другие листы на стенах… Что ж долбать всю восточную стену подвала? Мартышкин труд… Да и не те условия… Засекреченные условия, тайные…
Долго еще смотрел Остап на таинственный негатив, затем сел, откинулся на спинку стула, закрыл устало глаза и промолвил вслух:
— Какой-то очередной блеф. Близок локоть, да не укусишь — встал он. — Дурацкие альбомы. — Со злостью Остап пнул своим желтым ботинком стопку альбомов лежащих у стены.
От удара стопа фотоальбомов рассыпалась и Бендер, глядя на неё недобрыми глазами еще промолвил:
— Мацкин, Мацкин, ясно в чем секрет такого интереса к тебе? — и пошел из комнаты. Но в дверях столкнулся со своими компаньонами. Они с немым вопросом уставились на своего технического директора.
Бендер сказал:
— Если вы думаете, что в этом стекле подвальной части дворца нам указано точное место, то вы глубоко ошибаетесь, имеется только стена, камрады-сотоварищи — и вышел.
— Может, поужинать вам? — заботливо, как старший, спросил вдогонку Адам Казимирович. Но не получив ответа он посмотрел на Балаганова.
— Да, Адам Казимирович, наш командор сильно озадачен, — вошел в комнату бывший названный сын лейтенанта Шмидта.
— Да, братец, пока наше предприятие не радует нас, — вздохнул Козлевич, — постоял в раздумье он и хотел было выйти к машине, но услышал:
— Адам Казимирович, тут какое-то письмо.
Козлевич обернулся и увидел, что Балаганов держит в руке почтовый конверт.
— И что в этом письме?
— А оно запечатано, — почему-то понюхал конверт Шура. — Надорвать?
— Да, любопытно, конечно, но, может, подождем Остапа Ибрагимовича?
Но ждать главу их компании не пришлось, так как Бендер в самом, что ни есть прискверном настроении вошел в комнату в это время и спросил:
— Для чего «подождем», что тут у вас?
— Вот, командор, — подал ему конверт рыжий Шура.
— Откуда это? — повертел конверт Бендер, — без адреса…
— Из альбома выпало. Начал укладывать на место, а из одного конверт и выпал, — пояснил Балаганов.
— Вы же просматривали, ничего там не было, — удивился Остап.
— Но не все просмотрели, Остап Ибрагимович, — дернул кондукторские усы Козлевич. — Только часть их, когда поняли, что они совершенно все новехоньки.
Бендер надорвал конверт и начал письмо читать вслух:
«Дорогая
Нет уверенности, что я вернусь. Поэтому о письме этом сообщи моим товарищам. Они рано или поздно к тебе обратятся. А если и с письмом что-то случится, то скажи им, что все наиболее интересные фотографии мне удалось переправить Симаковым в Керчь. Адрес Симакова тебе известен. А если и с ним что-нибудь не так, тогда пусть найдут там Клебанова Павла Анисимовича. Письмо прочти, вложи в конверт без надписи и подсунь его за подкладку обложки одного из новых фотоальбомов на случай обыска.
— Вот это да! Детушки! — радостно провозгласил Остап. — Выходит, не всё еще потеряно? Всё, Адам, готовьте машину, завтра в путь. А сейчас, если вы не очень хорошо поужинали, камрады-искатели, то приглашаю вас в ресторан поужинать со мной и с Зосей, по случаю такой новости.
Когда Остап пришел к Зое, то застал её очень расстроенной за укладкой вещей в дорогу.
— Что случилось, Зосенька?
— Вот прочти, — подала она письмо.
Бендер пробежал глазами текст. Письмо было написано мариупольской соседкой Зоей, в нем говорилось, что Серафима Карповна тяжело захворала, слегла. И дом Зои теперь находится без должного присмотра в такое беспокойное и голодное время.
— Ясно, — констатировал Остап.
— Собираюсь срочно ехать, чтобы помочь Карповне и за домом, — всхлипнула женщина.
— Понимаю, Зосенька. На авто мы сможем тебя доставить только в Симферополь и посадить в поезд.
— Ничего большего и не надо. Буду благодарна, родной, Ося, — чувственно промолвила Зоя.
Сборы были недолги. Вскоре вместо ресторана вся компания сидела в «майбахе», мчавшемся в Симферополь.
Поезд в сторону Мариуполя отправлялся ночью. У друзей в ресторане было время и они устроили ужин-проводы Зои.
Провожая даму своего сердца, Остап заверил её, что как только дела ему позволят, он непременно сразу же приедет к ней. Зоя обещала ему также, что если здоровье Карповны улучшится, или она найдет другой какой выход, чтобы дом её не оставался без присмотра, то и она сразу же даст об этом знать ему. Немедленно приедет снова в сказочную Ялту.
Дальнейшее прощание с Зоей было без лишних сентиментальностей, так как настроение женщины было озабочено письмом из Мариуполя, а мысли Остапа были заняты предстоящей поездкой в Керчь.
Проводив Зою, Бендер со своими компаньонами мчались к многообещающему Семенякину, согласно неожиданному письму-находке.
Глава 24. Поиски и находки в Керчи
Миновали Феодосию и в Керчь въехали, когда город, лежал еще в раннем предутреннем рассвете.
— Начинать нам надо, детушки, с адресного бюро, как вы понимаете. По всей вероятности нам предстоит не один день пребывать в городе, который славится керченской селедкой, поэтому для начала поселимся в гостинице.