Остап Бендер в Крыму
Шрифт:
— Нет-нет, я приглашаю, товарищи, прошу вашего согласия, уважаемые, — горячо настоял Бендер, вставая, — Да, но кто останется здесь, с вещами? — забеспокоилась бывшая горничная графини.
— Александр, Адам, — вы поедите во вторую смену, — распорядился Остап. К Козлевичу он обратился потому, что тот стоял в коридоре у двери их купе.
Когда Бендер со своими приглашенными попутчиками ушел, Балаганов сказал Козлевичу:
— Зачем нашему командору ресторан?
— Ну, братец, Остап Ибрагимович знает, что делает. Ничто так не сближает людей, как рюмка водки, — и вдруг
— В этом случае, мне кажется, Адам Казимирович, только лишние расходы, — встал и снова сел Балаганов.
В вагоне-ресторане все места были заняты. Суетились официанты, выполняя заказы. Осмотревшись, Остап придвинулся к буфетчику и что-то ему зашептал. Тот сразу по-грузински приказал что-то одному пожилому официанту. И тот, взглянув на Бендера, начал освобождать у окна свой служебный стол со словами:
— Сейчас, сейчас все сделаем, дорогой товарищ, найдем выход, есть выход для уважаемых людей нашего поезда, дорогой.
Через считанные минуты все трое сидели за сервированным служебным столом, который официант накрыл чище и лучше, чем остальные в вагоне.
— Прошу, — подал меню женщине Остап. — Надеюсь, товарищ Ксенофонтов, вы пьете водочку?
— Да, уж что — вы, то — и я, — улыбнулся тот.
Когда Екатерина Владимировна, проявив скромность, назвала заказ, то великий искатель сведений о кладе графини внес коррективы, и на их столе официант расставил все самое лучшее, что было в дорожном ресторане. Для мужчин была заказана водка, а для Екатерины, по ее желанию, официант принес бутылку с красочной этикеткой «Цинандали».
— За встречу и за знакомство, уважаемые попутчики, — поднял рюмку Бендер.
Екатерина и Ксенофонтов произнесли подобное. Все трое выпили и приступили к закуске.
— Вы, очевидно, много получаете, что так щедры, — провела рукой над столом Екатерина.
— Не всегда, любезнейшая Екатерина Владимировна, не всегда, — засмеялся Остап. — В данном случае это все на частный гонорар того же Асланова Карапета за будущую статью о свадьбе его дочери.
— А-а, тогда понятно… — улыбнулась женщина. — Асланов очень денежный человек, правда, Вадим?
— Еще бы… у него большая торговля, магазины… И не только в Сухуме.
— Вот именно, уважаемые. Продолжим… — разлил напитки Бендер.
Великий предприниматель, психоаналитик человеческих душ, как он себя считал, старался как можно больше расположить к себе «супругов Ксено-фонтовых». Остап полагал, что они муж и жена, и чем больше он с ними общался за столом, чем больше бывшая горничная выпьет, тем больше, как и у всех пьяных, у нее развяжется язык. Третья горничная графини для Остапа была особенно значительна. Так как, по сведениям предыдущих графских служанок, Екатерина была в близких отношениях с одним из офицеров, прятавших сокровища графини. «Может быть, этот ее «Вадым» и есть тот самый поручик ротмистра Ромова? — мысленно спрашивал он себя. — А что, из благородных, видать, выправка, разговор…» И Бендер подливал и подливал горячительное приглашенным и говорил, говорил неудержимо, потешая их разными смешными историями.
Затем, как бы между прочим, спросил:
— Так,
Здесь расчет психоаналитика Бендера оказался точным. Хмельные пары в голове Ксенофонтова вызвали его на откровенность:
— Я — да, живу в Сухуме, а Екатерина — в Ялте.
— В Ялте?! Ну, это просто перст судьбы встретиться с вами, Екатерина Владимировна! Когда вы представились, то я и подумать не мог, что это вы! — Остап играл роль человека, который вдруг поразился неожиданной встрече.
— Что с вами? Вы удивлены, что я живу в Ялте? — смотрела с удивлением на Бендера Екатерина.
— А я — в Сухуме? — качал головой захмелевший Вадим.
— Нисколько, нисколько, уважаемые, — смеялся Остап. — Чтобы ответить, вернее, разъяснить, я задам вам свой вопрос, Екатерина Владимировна. Вам знакома Софья Павловна Елагина? А в Феодосии — Фатьма Садыковна Константинова? А в Алупке — экскурсовод Воронцовского дворца-музея Березовский Петр Николаевич?
Бывшая горничная графини Сальская, пораженная до онемения, некоторое время смотрела на «благодетеля-порученца Асланова» округленными глазами и не знала, что ответить. Хотела сказать, что нет, не знает таких, но помимо своей воли выдавила чуть слышно:
— Знакомы…
— И вы тоже в прошлом служили у графини Воронцовой-Дашковой, ведь так? — тут же спросил Остап, пристально глядя на женщину.
— Служила… — промолвила она.
— А сейчас служите каютной горничной на пароходе «Ленин», дорогая Екатерина Владимировна? — украсил лицо своей неотразимой улыбкой Ос тап.
— Да, служу, — вздохнула Сальская, — в каждый рейс отпрашиваюсь у капитана, чтобы побыть у своего больного ребенка. Он в Сухуме на лечении у одной абхазской горянки.
— О-о, сочувствую… — закивал головой Бендер.
— Так откуда вы знаете моих бывших коллег, товарищ Измиров? — внимательно смотрела на Бендера Екатерина Владимировна.
— По заданию редакции мне пришлось недавно брать у них интервью о графине Воронцовой-Дашковой. Но сведения оказались настолько скудными, что, возможно, вы их пополните, дорогая Екатерина Владимировна.
Ксенофонтов, хотя и был во хмелю, но насторожился, слушая Бендера. И поглядывая на свою спутницу, сказал:
— Поговорим лучше об этом завтра, товарищ Измиров, а? Ведь так, Катрин?
— Да, друзья, времени у нас для этого предостаточно, — наполнил рюмки Остап. — Выпьем за столь неожиданную встречу.
Екатерина, продолжая смотреть на Бендера с чувством затаенной настороженности и даже опасения, подняла свой бокал с вином и промолвила:
— Выпьем…
Глава XXII. ОШИБКА ПСИХОАНАЛИТИКА ОСТАПА БЕНДЕРА
В свое купе они вернулись поздно. Поэтому Балаганов с Козлевичем уже не пошли в ресторан. А поужинали тем, что принес из буфета хозяйственный казначей компаньонов. И когда Бендер со своими попутчиками вернулся в купе, Балаганов на своей полке крепко спал. А Козлевич, охраняя вещи, сидел и клевал носом в свои кондукторские усы.