Остаться в живых
Шрифт:
Чем больше Каллахэн принимал свой новый мир как нечто совершенно естественное, тем больше он воспринимал его рациональной частью мозга, отвечающей за волевое усилие. Если вы становитесь частью этого мира и делаете этот мир частью себя — вы можете добиться всего. Окружающий мир, в котором вы вынужденно оказались, нужно принимать и признавать в буквальном смысле слова. Каллахэн звал дорад «мои собачонки» или «собачьи мордашки». Спинорогов он именовал «дворецкими за их важный вид, напоминающий о крахмальном воротничке». Свой плот Каллахэн окрестил «резиновой уточкой». А место, где хранил разделанную рыбу, называл «мясной лавкой».
Принимая окружающий мир, мы неизменно сохраняем свое «я», помним о том, что
Дневной зной в самом разгаре. Палящее солнце над головою поджаривает мою пересохшую кожу <…> Воображаю себе, что валяюсь на антигуанском пляже. Через мгновение я поднимусь на ноги и схожу за стаканом холодного ромового пунша — торопиться мне некуда, а я и не спешу [64] .
64
Каллахэн С. В дрейфе… С. 50.
Фактически это перекличка с Ремарком:
В небо взвиваются осветительные ракеты, и я вижу перед собой картину: летний вечер, я стою в крытой галерее во внутреннем дворе собора и смотрю на высокие кусты роз, цветущих в середине маленького садика, где похоронены члены соборного капитула. <…> Во дворе ни души, невозмутимая тишина объемлет этот цветущий уголок, теплое солнце лежит на толстых серых плитах, я кладу на них руку и ощущаю тепло. <…> Картина ошеломляюще близка, и, пока она не исчезает, стертая вспышкой следующей ракеты, я чувствую себя там, в галерее собора.
65
Ремарк Э. М. На Западном фронте без перемен… С. 82.
Жизнь Каллахэна, по его собственному признанию, протекает одновременно в реальной действительности и в мире фантазии; он чувствует себя обладателем нескольких миров: прошлого, настоящего и будущего, — и только в его реальном мире «воцарился ад», а остальные миры прекрасны и недоступны для злых сил:
Мне отчаянно хочется оградить их от страданий и уныния, чтобы я в любой момент мог найти там прибежище. Как опытный демагог, я заговариваю себе зубы этими сказками, отчетливо осознавая истинную реальность, от которой зависит мое бытие [66] .
66
Каллахэн С. В дрейфе… С. 44.
В ситуации выживания проявляются истинные черты человеческого характера. Все, что нам нужно для выживания, находится в нас самих. Если до трагического происшествия в нас не было силы духа, то не стоит ожидать, будто она волшебным образом появится в самый важный момент нашего существования. Когда человек собирает все свои силы в момент опасности, он может положиться только на то, что у него всегда было. Выживание — это сконцентрированное выражение того, чем человек является на самом деле. Мы можем положиться только на то, что сформировали в себе за свою жизнь.
В детстве Каллахэну пришлось пережить мощный ураган. Он произвел на маленького мальчика сильное впечатление. Чтобы следующую катастрофу встретить во всеоружии и наверняка ее пережить, он подготовил коробку, в которую сложил «пять долларов, большой складной нож и катушку с рыболовной леской». В шестнадцать лет у него началось заражение крови, и уже тогда он проявил черты характера, свойственные тем, кто стремится выжить.
…Я чуть было не потерял ногу. Но вместо того чтобы ее оплакивать, я сказал себе, что ведь у меня как-никак имеются еще ясная голова, крепкие руки и одна здоровая нога [67] .
67
Каллахэн С. В дрейфе… С. 50.
Выживание всегда было стилем жизни Каллахэна. Бесспорно, таким, как он, легче выжить в сложной ситуации. Другим для выживания может потребоваться удача и помощь других. Каллахэн имел большой опыт, он много плавал и попадал в ураганы. Он неоднократно сталкивался с силами, которые были способны его убить. В характере Каллахэна была инженерная и строительная жилка. Он обладал необходимым терпением и смирением. Он был очень дотошным перфекционистом, например, он потратил массу времени на то, чтобы залатать плот.
Те, кто хочет выжить, находят счастье в любой мелочи. Они не жалуются и не задаются вопросом: «Почему я?» Не ноют, что у них нет больше сил. Когда плот Каллахэна начал протекать и соленая вода уничтожила запас его сушеной рыбы, он потратил восемь дней на то, чтобы сделать заплатку, которая не отваливалась бы. Он работал до изнеможения и отбивался от акул. После неудачной тысячной по счету попытки он слышал внутренний голос: «Я хочу жить!» После того как через множество часов изнурительной и кропотливой работы он находит гениальное инженерное решение с помощью простой вилки, у него «по венам толчками расходится адреналин».
Пусть боль пронизывает все мое тело, пусть меня томят голод и жажда. Я все равно чувствую себя великолепно. Наконец я добился своего [68] .
Он тратил энергию только на поступательные действия с положительным результатом. Каллахэн крайне редко падал духом и не сетовал на свою судьбу. (Иногда он думал о том, что его борьба «бесполезна».) В подавляющем большинстве случаев он принимал вызовы судьбы, считая, что «лучше барахтаться из последних сил, чем сдаться без сопротивления».
68
Каллахэн С. В дрейфе… С. 90.
Настал пятьдесят третий день путешествия на плоту.
Надо сказать, что Каллахэн, как и многие другие поставленные в похожую ситуацию, спасался не ради самого себя. Люди, пережившие смертельную опасность, всегда связаны с любимыми, друзьями и обществом в целом. Такие люди выживают не только потому, что спасают самих себя, а потому что спасают весь человеческий род, наш биологический вид в целом. Это парадокс выживания: индивид в конечном счете не имеет никакого значения. Важен инстинкт выживания индивида, направленный на выживание всего вида. Именно поэтому люди выживают для и ради кого-то другого.