Остаться в живых
Шрифт:
Обстоятельства складывались плачевно. Без воды, без еды, без одежды они мучились жаждой, были истощены и замерзали. Среди них находился тяжелораненый. Они провели уже два дня на плоту, и их мучения сложно себе представить. Некоторые члены группы ощущали близость смерти. Все чаще и чаще звучала фраза: «Больше я не могу», — мысль, которую человек, стремящийся выжить, не имеет права допускать.
Английский офицер Кристофер Бёрни во время Второй мировой войны несколько лет провел в одиночном заключении в Бухенвальде и других концентрационных лагерях. Сначала он говорил себе, что его отпустят к Рождеству. После Рождества он начинал надеяться, что выйдет к Пасхе. Он писал в книге Solitary Confinement («Одиночное заключение»): «Потом я выбрасывал из головы нетерпение… В солнечную погоду летом нет места пессимизму… Я спокойно могу пережить следующие три месяца». Вот так должен думать человек, который
Молодой израильский турист Йоси Гинсберг сплавлялся по рекам в джунглях Боливии. Его плот теряет управление и попадает на порог, Гинсберга начинает нести по бурному потоку. В итоге ему удалось выбраться на берег, но в джунглях он потерялся. На третьей неделе путешествия он чуть не утонул в болоте. С огромным трудом выбравшись из него, Гинсберг принимает решение: «Я готов на любые страдания, но я не остановлюсь». На самом деле на свете насчитывается совсем немного людей, которые могут довести мастерство выживания до совершенства. Стив Каллахэн один из них. Большинство из нас сначала совершат кучу ошибок и лишь потом находят в себе силы для собственного спасения.
Состояние пятерых людей на плоту ухудшалось. Мег умирала. Кили упорно боролась за контроль над ситуацией. Она не сдавалась, и было понятно, что этот человек приложит все силы и останется в живых. Она соорудила большой колпак из занавески для душа, куда, как в кабинку, засовывала голову, дабы «спрятаться от всех остальных… чтобы не начать разваливаться… мои попутчики заполняли мой мозг черным дымом отчаяния, они тянули меня вниз». Кили решила заключить союз с Брэдом Каванахом — единственным, кто кроме нее не сошел с ума.
— Брэд, — сказала она. — Ты мне нужен.
Он засунул голову к ней под колпак, и они заключили союз. Один из них может спать, пока другой стоит на страже. Это была обычная мера предосторожности, которая отделяла тех, кто хочет выжить, от жертв. Простое, но верное решение, дающее Кили и Каванаху возможность решать сиюминутные задачи, ставить ближайшие цели, добиваться жизненно важных результатов и, конечно, разделять ответственность на двоих. Союз двоих помог им укрепить свой дух и внутренне отпустить ситуацию с тремя остальными — теперь Кили и Каванах будут поступать только так, как им самим кажется необходимым. У них уже не оставалось сочувствия ни к кому, кроме как к самим себе. Их соглашение сработало в качестве иммунной системы, стоящей на страже организма и отсеивающей все враждебное из внешней среды. Каждый из них нес ответственность за партнера и потому не чувствовал себя жертвой.
Много лет спустя я поинтересовался у Кили, как им с Каванахом удалось спастись. «Я чувствовала, что должна помочь Брэду выжить. Мне кажется, он чувствовал то же самое. У нас с ним было простое правило: если я сплю, он бодрствует; когда спит он, бодрствую я», — ответила она.
Наконец, решимость Кили окрепла, и она начала создавать карту окружающего мира и адаптировать свое поведение в соответствие с ней. Неожиданно она вспомнила мистера Питмана — своего школьного учителя английского языка, который водил их в походы на природу и рассказывал о выживании. «Я не вспоминала о нем много лет». Может быть, от Питмана она услышала что-то такое, что могло бы ей пригодиться? «Нас никто не спасет. Надо было реально оценивать ситуацию. Это касалось нас всех. Нам не на кого было рассчитывать».
К этому моменту Адамс окончательно сошел с ума. Например, он пытался оторвать ступню Мег, приговаривая: «Здесь у тебя заражение, она все равно у тебя отвалится». Кили это никак не затронуло: «Я просто стала смотреть в другую сторону. Меня от них тошнило». Иногда твоя душа должна окаменеть — это тоже ради выживания. Стокдейл писал: «В тяжелой ситуации появляется не добрый, не мягкий, не сострадательный лидер, не ветхозаветный пастырь, а человек с холодным сердцем». Чтобы выжить, надо принять реальность таковой, какая она есть, — для этого нужно холодное сердце. Но в этом холоде есть место и для сострадания.
Те, кто выживает, находят глубокую духовную связь с миром. Многие из них имеют талисманы, соединяющие тонкой нитью их внутренний мир с окружающей действительностью. Однажды Кили услышала от одного старого моряка легенду о черной жемчужине: «Если мореплаватель потеряется в море, то может отдать черную жемчужину Посейдону, и тот спасет
Несмотря на то что Кили уже нашла ключик и к своим страхам, и к своим внутренним силам, в ней еще не было достаточной твердости, и время от времени она задавала себе самый бесполезный и самый вредный вопрос: «За что все это? Почему я?» Кто хочет выжить, не задается подобными вопросами. Его оружие — это благодарность, смирение, воображение и холодная решимость.
Наступило утро третьего дня. Кили крепко спала, но Брэд решил срочно ее разбудить. Они молча наблюдали, как Джон и Марк, наклонившись через борт плота, пили морскую воду. «Мне стало ужасно грустно. Они сдались, они потеряли самоконтроль. Я прекрасно знала, что пить морскую воду ни в коем случае нельзя», — писала Кили.
Джон и Марк сдались, а решительность Кили только крепла. Она начала испытывать раздвоение личности, одновременно ощущая надежду и покорность судьбе, что тоже является характерной чертой поведения тех, кто умеет выживать.
— Может быть, нас все-таки заметит береговая охрана? — спрашивала одна Дебби.
— Перестань, не смей так думать. Они не появятся, вот и всё… Тебе никто не поможет, кроме тебя самой. Поэтому не расклеивайся, — отвечала другая Дебби.
До раннего вечера Липпот, Адамс и Мег успели вдоволь нажаловаться на свою судьбу и неоднократно поругаться. Вдруг Адамс начал рыться в водорослях, лежащих на дне плота. «Где мои гребаные сигареты?» — орал он. Кили ответила, что сигарет у него не было, отчего Адамс еще больше разозлился: «Я только что сходил в магазин и купил пива и сигарет. Кто их взял?» В это время Липпот начал умышленно пинать Мег, которая и без этого страдала от боли. Адамс продолжал свои безрезультатные поиски. Липпот неожиданно начал отдирать заплатку от одного из отделений надувного плота. «У меня все задрожало внутри, — пишет Кили. — Я поняла, что через секунду плот начнет сдуваться». К счастью, отделение, которое сдулось, оказалось не самым важным, и плот остался на плаву. Стало очевидно, что Липпот тоже не в себе. «Он не понимал, что делает. Его глаза были совершенно пустыми». Липпот и Адамс начали разговор, который развеял последние сомнения Кили. Адамс предложил Липпоту покурить, на что тот предложил ему сэндвичи.
В книге In the Heartof the Sea («В сердце моря») Натаниэль Филбрик рассказывает о судьбе китобойного судна «Эссекс» (история, вдохновившая Мелвилла на создание романа «Моби Дик»). Филбрик пишет:
Довольно часто среди моряков, потерпевших крушение в море, а также долгое время переживавших физические и эмоциональные травмы и лишения, встречается недуг, который можно назвать «коллективной конфабуляцией [52] ». В результате этой болезни участники начинают существовать в общем выдуманном мире. Сцены из умиротворяющего домашнего быта являются одними из наиболее популярных жизненных сюжетов, которые обсуждают потерпевшие.
52
Конфабуляция (confabulation) — вымышленные события, принимающие форму воспоминаний.