Оставь меня позади

Моронова К. М.

Он искал что-то в выражении моего лица, но, судя по тому, как нахмурил брови, не нашел того, что искал.

— Нам нужно привести себя в порядок. Ты вся в сперме и крови, — он лениво поднялся и, когда попытался помочь мне встать, мир закружился.

Кружился. Пока все не стало черным.

Глава 14

Брэдшоу

Голова Банни мирно покачивалась у меня на плече,

пока я нёс её вниз к ручью у основания горы. Мы купались здесь днём, так что я был уверен, что так поздно здесь никого не будет.

Это чудо, что никто не услышал, что происходило внутри палатки. Там пахнет исключительно сексом и кровью, и я собирался провести остаток ночи, убираясь.

Это того стоило.

Мой взгляд отвлёкся от тёмной грязной тропы впереди и сфокусировался на длинных ресницах Банни. Она была в отключке. Я не думал, что был с ней так груб. Хотя она, безусловно, наслаждалась этим.

Уголки моего рта изогнулись в усмешке.

Гора была тихой этой ночью, и впервые за много лет эта тишина находила отклик в моей голове. Я был измотан. От того, что трахал до предела свою подругу, и от попыток понять, почему я, кажется, так ею увлечён.

Я остановился у кромки воды и осторожно уложил её на землю.

Она зашевелилась и сонно посмотрела на меня. Паника мелькнула на её лице, когда она поняла, что мы больше не были в палатке.

— Где мы? — Она медленно села, поморщившись от боли. Мне было немного жаль её, хотя я этого и не выразил вслух.

— Нам нужно привести себя в порядок. Сейчас мы выглядим как после бойни, и, уверен, тебе… больно, — я попытался выразить это деликатно, потому что моя злость на неё уже полностью угасла на эту ночь. Мысль о том, что я на самом деле хотел быть с ней нежным, немного беспокоила меня.

Ее брови нахмурились, но она не стала спорить. Она попыталась встать, но её ноги всё ещё были неустойчивы. Я подхватил её прежде, чем она успела наклониться и рухнуть на землю.

Резкий вздох сорвался с её губ. Наши носы соприкоснулись, и несколько мгновений мы просто смотрели друг другу в глаза. Её радужки напоминали закат. Я мог бы смотреть в них вечно и наслаждаться покоем, который она мне приносила. Шрам на её челюсти вызывал во мне желание узнать историю, стоящую за ним, делиться с ней глупостями, пока мы лежали вместе и засыпали. Я хотел обнять её и прогнать своё одиночество.

Но я знаю, что мы не можем этого сделать. Я даже не знаю, почему я хочу этого.

Я отогнал эти мысли.

Горло Банни дрогнуло, выводя меня из моих размышлений.

Я выпрямился и прижал её к груди.

Она робко посмотрела мне в лицо, а затем огляделась вокруг.

— Разве ты не должен носить маску?

Ах. Вот почему она так пристально на меня смотрела? Я отгоняю мысль, надежду, что она смотрела на мое лицо, потому что находит меня таким же привлекательным, как я нахожу ее.

— Все в порядке. Все спят, а пост охраны находится на

другой стороне лагеря.

Она медленно кивнула, как будто не совсем мне поверила. Что мне было сказать? Что я не носил её, потому что хотел чувствовать себя человеком, когда был с ней? Что даже мне иногда нужно было отдыхать от роли загнанного зверя?

— Я помогу тебе, — сменил я тему, ведя её к берегу. Там был небольшой водоём, который, вероятно, был немного теплее основного потока.

Я удивился, что она была такой послушной, но, с другой стороны, она была грязной и слабой после наших совместных игр.

Её мышцы напряглись, когда я расстегнул пальто, которое дал ей. Я позволил ему упасть на берег реки. Под ним она была совершенно голой. Моя челюсть сжалась при виде пореза вдоль её рёбер и тёмно-красного цвета её колен.

Я сделал это с ней.

Почему она просто не уйдет?

Я заставил себя отвести взгляд и снял одежду, прежде чем повести её в воду. Она была холодной, и мурашки быстро пробежали по её рукам. Её лицо, однако, оставалось стойким, не позволяя ни малейшему намёку на холод проявиться на её чертах. Возможно, это было приятно для её ран. Я был уверен, что они горели.

— Кем именно был для тебя Абрам? — тихо спросила она, когда я усадил её себе на колени и стал вытирать кровь с её плеч. Его имя не причиняло такой боли, когда она произнесла его так мягко, как сейчас. Казалось, она была полна решимости узнать о нём больше, но какой смысл узнавать о призраках и потерянных вещах? Она никогда не узнала бы его так, как знал я. Никогда не увидела бы, как его улыбка так сильно напоминала её собственную. Как его упрямство ранило меня так же, как она.

Мне не нравилось думать о нём.

Это было ужасно — пытаться забыть кого-то столь драгоценного, каким он был, но агония всегда оживала, когда я пытался вспомнить, как он выглядел. Я больше не мог вспомнить его глаза. Его челюсть и улыбка возвращались в памяти почти без усилий, но его глаза… его душа. Я не мог её вспомнить. И от этого мне становилось плохо.

— Он был… — я попытался подобрать нужные слова. — Он был моим покоем.

Она протянула руку к моей шее и осторожно стёрла кровь. Укус всё ещё был свежим и жёг, но я позволил тупой пульсации унять меня. Мои глаза закрылись инстинктивно от её нежного прикосновения.

— Я знаю, что это, возможно, бессмысленно, — добавил я, чувствуя себя глупо.

Банни посмотрела на меня, и лёгкая, грустная улыбка коснулась её прекрасных губ.

— Нет. Это так… Дженкинс был и моим покоем. Он видел меня такой, какая я есть, и принимал это. Каждый раз, когда он садился рядом со мной, я чувствовала, как мир затихал, а насекомые начинали тихо жужжать. Я до сих пор ощущаю его улыбку, то, как она заставляла меня наклоняться ближе и желать удержать каждое его слово. — Она замолчала и ностальгически уставилась на тёмную воду.