Оставить на память

Ласс Лина

— Почему ты не ушла? — проговорил Генри сухо.

— Я уходила дважды. Не имея работы и сбережений. Но он силой меня возвращал. И всё сопровождалось жёсткими побоями. Старался бить не по лицу, но во второй раз не сдержался. Гематомы были здесь, здесь, — Ника показала на шею, лицо. — Везде. Сломал три ребра и ключицу. Очнувшись в больнице, я поняла, что если что-то не придумать, он просто убьёт меня.

— А полиция?

— Я не сказала? — встрепенулась Ника. — Он чиновник в Министерстве внутренних дел. Он сам полиция.

— Но ты здесь, — Генри наклонился ближе к Нике. — Значит, вырваться всё же получилось.

— Было очень непросто. Он лишил меня какой-либо связи с внешним миром — телефон, лэптоп, даже банковские карты. Я не могла никому сообщить,

что мне нужна помощь, а из дома меня не пускала охрана. Мне пришлось разыгрывать из себя любящую пай-девочку, пустить пыль в глаза, чтобы усыпить его бдительность. И мне удалось. Он отлучился из города в командировку. Его не должно было быть около недели. За это время я должна была исчезнуть. Через день как он уехал, я разыграла целый спектакль. Притворилась, что у меня открылось кровотечение, будто я была в положении, и меня срочно нужно везти к врачу. Из сейфа я взяла только документы и наличные. В больнице мне удалось подкупить врача, который сказал охране, что мне нужен стационар на ближайшие пару дней во избежание выкидыша. Я попросила их не сообщать мужу, чтобы не беспокоить его лишний раз. А сама через медсестёр связалась со своими друзьями. Уж с кем, а с ними мне невероятно повезло. Одна моя подруга юрист, очень хороший. Она сразу поняла, что нужно делать. И взяла на себя все сборы. Вечером следующего дня меня уже ждала машина. Дом, в котором я здесь поселилась, тоже нашли мне друзья. Я оставила распоряжение начать процедуру развода через доверенное лицо и в данный момент ожидаю начало судебного процесса. Как только это случится, домой мне путь заказан. Возвращаться в Москву я не собиралась. По дороге сюда я каждый раз вздрагивала от любого шороха, опасаясь, что он каким-то образом найдёт меня. А несколько дней назад мне сообщили, что он отправил людей на мои поиски. И хоть мы постарались тщательно замести следы, я была уверена, что они вот-вот меня найдут.

— И когда ты увидела меня, подумала, что твой муж тебя нашёл, — её молчание лишь подтвердило догадку Генри. Ника старалась быть хладнокровной, но предательские слёзы рвались наружу. Она замечала лишь, как всё расплывалось, но не чувствовала влаги на своих щеках. Генри поднял руку и пальцами стёр мокрые дорожки с её кожи.

— Прости, — прошептала она

— За что? — удивился он.

— Я испугалась тебя тогда, избегала встречи с тобой. А оказалось, что мы нуждались друг в друге.

Он замер, удивлённый её словами. Она озвучила то, о чём он уже подумал. Двое совершенно незнакомых людей бежали каждый от своего рока, а судьбе было угодно свести их вдалеке от чужих глаз. Каждый искал здесь успокоения, а нашёл друга. Выговорившись, они не только выслушали один одного без жалости и упрёка, но и отпустили какую-то часть своих страданий на волю. Нет, не полностью, это было невозможно — их горе навсегда останется с ними — но стало чуть легче. Просто поделиться с кем бы то ни было, было им обоим жизненно важно. И тогда он улыбнулся, поняв, что она несомненно права.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такое. Не каждая смогла бы. Ты сильнее, чем думаешь.

— А ты не должен бояться показаться слабым, — она улыбнулась ему в ответ. Молчание повисло в комнате, был слышен только утихающий стук дождя в окно и треск затухающих дров в камине. Ника затаила дыхание, её рот непроизвольно открылся, когда она заметила как расширились зрачки Генри. Он тоже замер, его дыхание участилось, а рука, утиравшая её слезы стала легко поглаживать её кожу. Нику снова бросило в жар, она боялась, что в тусклом свете будет видно, как она покраснела. Тепло стало разливаться внизу живота, а внутри всё сжалось от желания. Войт заметно наклонился к ней через стол, а она почувствовала, что не в силах сопротивляться. И вдруг ей стало страшно. То, чего она ещё недавно хотела, теперь испугало её до чёртиков. Она резко отшатнулась и вскочила:

— Я… мне… кажется пора спать. Я устала. Ты, думаю, тоже? — мысли её путались, не успевая друг за другом. "Ты всё выдумываешь. Не может

он тебя хотеть. Это всего лишь жалость, всего лишь жалость…" Генри вслед за Никой встал со своего стула быстрее, чем можно было ожидать.

— Что-то не так? — спросил он.

— Нет, нет, всё нормально! — ответила она слишком поспешно.

— Ты обронила стул, — Генри рукой показал ей за спину. От волнения она даже не заметила, что, встав, оттолкнула стул так, что тот свалился набок. Пробормотав извинения, она поставила его на место. Руки дрожали и, чтобы скрыть это, она натянула на них и без того длинные рукава свитера. Спотыкаясь об коврики она пошла к двери своей спальни с явным намерением запереться там до самого утра, укутавшись с головой в одеяло, сгорая от стыда, волнения и неутолённого желания. Но за спиной услышала своё имя:

— Ника! — в этот раз голос Генри был почти умоляющим. Одним словом он попросил…что? Остаться? Она остановилась и медленно обернулась. Он тяжело дышал и будто поглощал её одним взглядом, но не решался сделать и шага навстречу. — Я напугал тебя?

— Нет, — голос её отдался хрипотцой, а грудь тяжело вздымалась.

— У тебя руки дрожат.

— Я знаю.

— Почему? — он сделал шаг.

— Не знаю.

Ещё один шаг.

— Если ты скажешь, что не почувствовала сейчас ничего, я запрусь у себя в комнате и больше тебя не потревожу.

Ещё шаг. Он не был похож на хищника, готовящемуся к прыжку. Скорее он боялся спугнуть то, что представляло ценность и нуждалось в доверии. Одно резкое движение, и она сбежит. Потому он давал ей выбор. Он остановился в метре от неё. Последний шаг она должна была сделать сама. Или развернуться и уйти. Генри готов был к любому решению, что не отменяло того факта, что весь вечер ему хотелось поцеловать её. Слизать с её губ ароматные капли вина, закопаться в её рыжие волосы и заключить в объятия. Он видел в её глазах то же желание, что он испытывал к ней. Это не могло быть ошибкой — её глаза, дыхание, румянец на щеках — всё говорило об этом. Но если он ошибся, он отступит.

А потом Ника сделал крошечный шажок навстречу, и он выдохнул с облегчением. Своими тонкими руками она коснулась сначала его предплечий, потом выше. Прильнула к нему, уткнувшись лицом в его шею, и Генри почувствовал на коже её жаркое дыхание. Он нежно приобнял её, а она прижалась сильней, обхватив руками его плечи. Теперь они дышали в унисон. Войт гладил рукой её волосы, будто убаюкивая. Нике наконец-то стало спокойно. Обнимая Генри она почувствовала себя в безопасности. Он был прав — он не мог причинить ей вреда. Так хорошо ей не было уже давно. Можно было бы стоять в его объятиях хоть до скончания веков. Но она хотела большего, и он тоже. Она чувствовала.

Генри приподнял её голову так, что смог взглянуть в её глаза.

— Я хочу тебя… — прошептал он.

Ей нужно было услышать это, чтобы всякие сомнения отпали.

— …поцеловать? — ответила она с улыбкой, за которой стояло обещание гораздо большего.

Он накрыл своим ртом её губы. Какой же сладкой она оказалась! Поцелуй был глубоким, нежным. Его борода то щекотала, то царапала ей лицо, но Нике было плевать. Она так же как и он жадно впивалась в него, боясь на миг остановиться. Генри чувствовал её дрожь, его руки проникли под её свитер, коснулись горячей кожи. "Господи, какая же ты хрупкая", — подумал он. Войт оторвался от неё только чтобы подхватить на руки. Она была такой лёгкой, словно ничего не весила. Ногой он толкнул дверь спальни и внёс её в комнату. Аккуратно положив её на кровать, осыпая поцелуями, он стащил с неё свитер, а затем и брюки. Ника оказалась перед ним совершенно обнажённой. Он навис над ней, поглаживая кончиками пальцев её кожу и внимательно осматривая каждый сантиметр её тела — тонкие руки, стройные длинные ноги и изящные ключицы, аккуратная грудь. Вся её фигура была утончённа и требовала тактичного и нежного обращения. Она вдруг проявила стыдливость и попыталась прикрыть грудь руками. Но Генри не дал ей это сделать, разведя её руки в стороны.