Оставленные
Шрифт:
Синий Дом в сравнении с Серым был относительно цивилизованным жилищем, даже роскошным: они жили лишь вдвоем в маленькой комнатушке с двумя односпальными кроватями, светло-зелеными стенами и мягким бежевым ковром на полу, по которому приятно ступать босыми ногами. Но самое главное – прямо напротив их комнаты, через коридор, находилась ванная. «Коротенький отпуск», – подумала Лори. Пока Мег принимала душ, она переоделась, сменив грязную одежду на ночную рубашку свободного покроя, какие носили «Виноватые», – безобразное, но удобное одеяние, сшитое из старой простыни, – затем, преклонив колени, стала молиться. Сначала – долго и сосредоточенно – за детей, потом дальше по списку: за Кевина, за свою мать, за братьев и сестер, за друзей и бывших соседей, пытаясь представить каждого из них в белом одеянии, в
«Спасибо, Господи, что привел к нам Мег, – молилась она. – Дай ей силы и даруй мне мудрость, чтобы направлять ее по верному пути».
Ночное дежурство прошло относительно хорошо, рассудила Лори. Они упустили из виду Грайса и не наткнулись ни на кого из тех, чьи досье они просматривали, зато активно поработали в центре города, где царило оживление: сопровождали людей из баров и ресторанов к их автомобилям, довели до дома трех девочек-подростков, весело болтавших о мальчиках и школе, не обращая внимания на Лори и Мег. Случился только один неприятный инцидент – с парочкой пьяных придурков двадцати с чем-то лет, возле бара «Экстра Иннинг». В сущности, ничего страшного не произошло – обычные оскорбления, предложение заняться сексом, выраженное в грубой форме одним из парней, красавчиком с самодовольной ухмылкой, обнявшим Мег так, будто она его подружка («Я трахну милашку, – сказал он своему приятелю. – А ты займешься бабусей»). Но даже это был полезный урок для Мег, показавший ей, с чем она может столкнуться в Ночном Дозоре. Рано или поздно кто-нибудь ударит ее, или плюнет на нее, или сделает еще что похуже, и она обязана стерпеть оскорбление – безропотно, не пытаясь защититься.
Мег вернулась из ванной. Она застенчиво улыбалась, лицо порозовевшее, фигура утопает в балахоне ночной рубашки. Жестоко это, думала Лори, одевать красивую молодую женщину в мешок, словно ее красоте нет места в этом мире.
«Для меня все по-другому, – убеждала она себя. – Я только рада спрятать свое тело».
Вода в ванной была теплой – роскошь, которую она уже перестала принимать как должное. В Сером Доме хронически не хватало горячей воды – что было неизбежно при таком количестве жильцов, – но правила требовали, чтобы душ, невзирая на обстоятельства, они принимали два раза в день. Лори долго стояла под струями горячей воды. Ванная наполнилась паром, но это не имело значения, поскольку зеркала в поселении «Виноватых» были запрещены. Ей до сих пор было странно чистить зубы перед пустой стеной, да еще какой-то непонятной мучнистой пастой без названия и допотопной простой щеткой. Она беспрекословно приняла все ограничения, связанные с личной гигиеной, – нетрудно было понять, почему духи, бальзамы для волос и омолаживающие кремы считаются излишеством, – но никак не могла смириться с отказом от своей электрической щетки. Долгие недели она тосковала по ней, пока не осознала, что мучает ее не только ощущение отсутствия чистоты во рту. Она скучала по семье, по всем тем годам бездумного семейного счастья, по долгим перегруженным дням, в конце которых они с Кевином стояли бок о бок перед двойной раковиной в ванной – в руках у каждого по жужжащей зубной щетке, работающей на батарейках, рот полон освежающей мятной пены. Но все это осталось в прошлом. Теперь она была одна в тихом помещении, упрямо двигала кулаком перед своим лицом, никому не улыбалась в зеркало, никто не улыбался ей в ответ.
На этапе Ученичества обет молчания позволялось иногда нарушать. Перед сном, после того, как гасили свет, наступал короткий период – обычно минут пятнадцать, не больше, – когда разрешалось выразить словами свои страхи и задать вопросы, которые оставались без ответа в течение дня. С недавних пор появилось такое нововведение, как Послабление, выполнявшее функцию отдушины для новичков, которых пугал резкий отказ от речевого общения. На одном из слайдов, который видела Лори (она входила в состав Комитета по вербовке и удержанию новообращенных в рядах организации), говорилось,
– Ну, как ты справляешься? – спросила Лори, просто чтобы начать разговор. Собственный голос ей показался странным – хриплое карканье в темноте.
– Да вроде ничего, – ответила Мег.
– Ничего? И все?
– Даже не знаю. Трудно так вот взять и все бросить. Самой до сих пор не верится, что я это сделала.
– Мне показалось, ты немного нервничала в магазине.
– Боялась, что встречу кого-нибудь из знакомых.
– Жениха?
– Да. Но не только Гэри. Кого-то из друзей тоже. – Голос у нее был неуверенный, словно она пыталась храбриться. – У меня ведь свадьба назначена на эти выходные.
– Знаю. – Лори читала досье Мег и понимала, что той требуется уделить особое внимание. – Тебе, должно быть, тяжело.
Мег издала непонятный звук – то ли фыркнула, то ли застонала.
– Такое чувство, что мне снится сон, – сказала она. – И я все жду, что вот-вот проснусь.
– Знакомое чувство, – призналась ей Лори. – У меня так тоже бывает. Расскажи немного о Гэри. Какой он?
– Замечательный, – отвечала Мег. – Очень симпатичный. Широкие плечи. Рыжеватые волосы. Милая ямочка на подбородке. Я все время ее целовала.
– Чем он занимается?
– Аналитик по ценным бумагам. Прошлой весной получил диплом магистра.
– Ого. Молодец.
– Да, молодец, – безапелляционно подтвердила она, словно это даже не обсуждалось. – Он отличный парень. Умный, красивый, веселый. Любит путешествовать, в спортзал ходит каждый день. Мои подруги называют его «мистер Совершенство».
– Где вы познакомились?
– В школе. Он играл в баскетбол. В одной команде с моим братом. Я часто ходила на их матчи. Гэри учился в выпускном классе, а я – в десятом. Мне казалось, он даже не подозревает о моем существовании. А потом однажды он просто подошел ко мне и сказал: «Привет, сестренка Криса. Давай сходим в кино?». Представляешь? Он даже не знал, как меня зовут, а пригласил на свидание.
– И ты ответила согласием.
– Смеешься? Я ж как будто в лотерею выиграла.
– И вы сразу полюбили друг друга?
– Ну конечно. Когда он поцеловал меня в первый раз, я подумала: «За этого парня я выйду замуж».
– Долго ж вы собирались. Давно это было – восемь, девять лет назад?
– Мы же тогда еще учились, – объяснила Мег. – Как только я окончила школу, мы обручились, но потом пришлось отложить свадьбу. Из-за того, что случилось.
– Ты маму потеряла.
– Не только из-за нее. Один из кузенов Гэри, он тоже пропал… две девочки из университета, начальник моего отца, коллега Гэри. Много людей исчезло. Ты ведь помнишь, как это было.
– Помню.
– Казалось, как-то это неправильно… выходить замуж без мамы. Мы с ней были очень близки, и она так радовалась, когда я показала ей обручальное кольцо. На церемонию я собиралась надеть ее свадебное платье.
– И Гэри не возражал против отсрочки?
– Ничуть. Я ж говорю, он очень хороший парень.
– И вы переназначили день свадьбы?
– Не сразу. Года два мы вообще о ней не упоминали. А потом вдруг решили пожениться.
– И на этот раз ты была готова?
– Не знаю. Наверно, я просто смирилась с тем, что мама не вернется. Как и все остальные. А Гэри стал проявлять настойчивость. Твердил мне, что он устал все время скорбеть. Сказал, что моя мама хотела бы, чтобы мы поженились, завели семью. Чтобы мы были счастливы.
– А ты что думала?
– Что он прав. Я тоже устала постоянно скорбеть.
– И что же произошло?
Мег умолкла на несколько секунд. Лори казалось, будто она слышит, как та думает в темноте, пытается сформулировать ответ, тщательно подбирая слова, словно от них зависит ее судьба.
– Мы полностью подготовились к свадьбе. Арендовали зал, выбрали диджея, договорились с фирмой, обслуживающей банкеты. Казалось бы, я должна быть счастлива, да? – Она тихо рассмеялась. – А меня не покидало ощущение, что меня там даже нет, что все это происходит не со мной, а с кем-то другим, с тем, кого я даже не знаю. Смотрите, она разрабатывает дизайн приглашений. Смотрите, она примеряет платье.